Натиск с Ригеля

Каждый из группы носил один из шлемов, а за ними, в подобном головном уборе, к которому были подсоединены все трубки от шлемов людей-обезьян, шел один из лассанов. Группа поспешила мимо, не взглянув в сторону, металлические ноги людей-обезьян странно громко звенели по граниту гулкого прохода. Через минуту Шерман и танцовщица осторожно прокрались вперед; процессия двинулась прямо вниз. Очень вероятно, что это аварийная команда.

Шерман и Марта побежали по проходу в том направлении, откуда пришли люди-обезьяны и их проводник. Проход больше не поднимался с прежней крутизной, и по мере того, как подъем становился все более пологим, туннель расширялся, с частыми боковыми проходами справа и ответвлениями, ведущими вниз к рельсам слева. Наконец, после крутого поворота, они ворвались в большую комнату, пустую, как и все, что они видели до сих пор, заполненную сложным лабиринтом механизмов, но механизмов иного характера, чем те, с которыми они работали. В дальнем конце комнаты была открыта дверь. Они бросились через нее, нырнули внутрь – и оказались в одном из огромных залов с голубым куполом, потолок которого, казалось, простирался на много миль над ними.

Должно быть, все триста футов в поперечнике, и не было никакой видимой опоры для потолка. Повсюду вокруг стояли различные предметы и механизмы, а среди титанических аппаратов в дальнем конце смутно двигались фигуры. Но что больше всего привлекло их внимание, так это огромный объект, стоявший прямо перед ними.

Это было похоже на металлическую рыбу огромного размера. Целых пятьдесят футов в длину и двадцать футов в высоту, его огромные пропорции затмевали все вокруг, а его бока из блестяще отполированного металла сияли, как зеркало. Хвост заканчивался коротким концом, из которого выступал круг из четырех трубок; сбоку шло ребро, которое заканчивалось такой же трубкой примерно на половине расстояния, а на носу механической рыбы была десятифутовая морда, по форме и внешнему виду напоминающая слоновий хобот, изготовленный из того же эластичного материала, который удерживал кабели шлемов.

Марта потянула Шермана вниз за эту штуку, и они заглянули за край, ища способ выбраться из комнаты. Ближайший был в двадцати или тридцати футах. Дожидаясь возможности, они выбрали момент, когда они казались наименее заметными для привлечения внимания, и воспользовались им.

Они оказались в другом проходе, заканчивающемся двумя дверями.

– Который? – спросил Шерман.

– Ини-мини, – сказала Марта считалочку, – этот, – и, смело шагнув к правой двери, распахнула ее…

Какое-то мгновение они могли только смотреть друг на друга. Комната, в которую они вошли, была другим, меньшим залом с голубым куполом. По бокам стояли ряды причудливых изогнутых скамеек из зеленого материала, на каждой из которых сейчас сидел один из лассанов, откинув капюшон с головы и погрузив слоновий хобот в большую лужу какой-то вязкой зеленой массы с ярко-желтыми вкраплениями в центре круга. Полдюжины обезьянолюдей в шлемах стояли за скамьями своих хозяев, очевидно, прислуживая им за этим необычным ужином.

Когда двое людей вошли, наступила одна из тех пауз, которые чреваты событиями. Затем:

– Добрый вечер, ребята. Как поживаете, мальчики? – спросила Марта и грациозно присела в реверансе.

Звук ее слов, казалось, снял чары. С яростным ревом ближайший лассан вскочил со скамьи, нащупывая один из мешочков в своем плаще. "Световое ружье!" – подумал Шерман и приготовился к прыжку, но другой из мастеров вытянул хобот и задержал порыв первого. На мгновение послышался гулкий разговор, затем один из лассанцев потянулся за спину, поднял шлем, надел его на голову и, подсоединив трубку к одному из людей-обезьян, поднялся.

Человек-обезьяна двинулся к Марте и Шерману, как существо, находящееся во сне. Они повернулись, чтобы убежать, но лассан достал световой пистолет с таким явным намерением использовать его при первом движении, что они остановились.

– Похоже, мы влипли, – сказала танцовщица. – О, хорошо, веди нас ,Наполеон. Какое нам дело до расходов?

Под руководством Лассана человек-обезьяна взял каждого из них за руку и повел обратно через зал с металлической рыбой, вниз, к машинам, где двое или трое других с любопытством смотрели на них или поднимали любопытные хоботы в их сторону. Затем в другой проход, в котором был один из привычных транспортных путей. Их проводник-лассан сунул руку за угол в проход, на мгновение приложил к чему-то свой хобот, и мгновение спустя один из вагонов бесшумно встал на место. Дверь открылась.

= Пока, старина скаут, – сказала Марта Лами. – Даже если я никогда больше не увижу тебя, мы отлично провели время вместе.

– Пока, – ответил Шерман, занимая свое место в машине. Он почувствовал отчетливую боль от расставания с этой танцовщицей – вульгарной, без сомнения, и легкомысленной, но веселой и жизнерадостной, и лучшей из компаньонок.