Nathan Bedford Forrest

Форреста не следует осуждать слишком быстро, слишком рефлексивно или слишком самодовольно. Как и Эндрю Джексон, он был вынужден в силу своего времени делать трудный выбор, и по сегодняшним меркам некоторые из них стали одними из худших в истории. Джексона, возможно, величайшего американца своей эпохи, можно было бы вспоминать в том же свете, что и Форреста, если бы больше жертв его преследований - американских индейцев - выжили, чтобы упрекнуть его потомков. Злодеяния, совершенные великими людьми, как правило, столь же масштабны, как и сами люди, а у Форреста они были просто титаническими. Но даже их он совершал с несгибаемым, безжалостным мужеством, а когда его бешеная жизнь позволяла ему поразмыслить, прежде чем действовать, он обычно поступал нравственно, по крайней мере, так, как он это понимал. Хотя история до сих пор не воздала ему должного, он не только приказал распустить Ку-клукс-клан, но и неоднократно дезавуировал его расовую ненависть, протестовал и осуждал расовую дискриминацию, а в последние два года своей жизни публично призывал к социальному и политическому прогрессу для чернокожих.

По меркам своего времени и места Натан Бедфорд Форрест был великим человеком, а для современной эпохи он является примером еще более великим. Его история не только повествует о непримиримой борьбе умного человека действия с самыми разными трудностями. Она прослеживает удивительный философский путь выдающегося американца.

 

Часть

I

.

FRONTIERSMAN

1

САГА НАЧИНАЕТСЯ с небылиц, анекдотов, которые рассказываются и пересказываются до тех пор, пока многие из них не приобретают черты мифа. Южане считаются лучшими рассказчиками Америки, и они превосходят даже самих себя, почитая своих героев. И все же сущность Натана Бедфорда Форреста поднимается из боготворимой прессой легенды о нем, как Ланселот из глубинки: человек с волосяными курками - типично теннессийский, джексонианский, пограничный американец.

Ни одно из этих преданий не является более драматичным или пророческим, чем история о свирепом всаднике, который однажды поздним летним днем 1845 года пришел на помощь двум потерявшимся женщинам и их чернокожему водителю у брода через ручей недалеко от Эрнандо, штат Миссисипи. Водитель с трудом освобождал их повозку из грязевой ямы, а двое молодых людей, знакомых с женщинами, имели несчастье тоже оказаться рядом. Они сели на лошадей у ручья, оставив раба в одиночку пытаться освободить колеса автомобиля; по преданию, это была суббота, так что, возможно, они хотели не испачкать свой воскресный наряд. Третий всадник, когда он прибыл, не проявил такой суетливости.

Он остановился на берегу ручья, привязал лошадь к забору и вплавь добрался до кареты. Спросив разрешения у женщин, он перенес их по одной на сушу, снова вошел в воду, уперся плечом в колесо кареты и помог водителю освободить облегченное транспортное средство. Затем, прежде чем вернуть женщин на свои места, он обернулся к двум зрителям и обрушил на них упрек в бесполезности, пригрозив физической расправой, если они немедленно не уйдут. Они ушли.

Ими оказались вдова Элизабет Монтгомери и ее восемнадцатилетняя дочь Мэри Энн, совсем недавно поселившиеся в Хорн-Лейк, штат Миссисипи. Хорн-Лейк был благополучной общиной, в которой часто проводили время преуспевающие люди из близлежащего Мемфиса, и, возможно, женщины были немного раздосадованы тем, что незнакомец так высокомерно отнесся к их двум юным подругам. Тем не менее мать и дочь поблагодарили его за помощь и уже собирались уезжать, когда он представился. Это был Бедфорд Форрест, двадцатичетырехлетний торговец, офис которого располагался на площади в городе ДеСото, где находился их общий округ. В соответствии с назойливой прямотой, которая, похоже, была свойственна его натуре, он попросил разрешения зайти к ним домой. Учитывая услугу, которую он только что оказал, отказать было бы невежливо, но они не отказали.1