Настроение: со льдом!

– Что значит, почти?

Я решила немного потянуть время.

– Надо же выбрать отель, Марк. Решить куда именно в Грецию мы полетим. Ты же не сказал, чего хочешь.

– Тамара, мы решим на месте, – проговорил он, тон звучал нетерпеливо. А я кинула изучающий взгляд на его лицо. Накладывала ему в тарелку овощное рагу, и Марку разглядывала. Но он даже не замечал, он был занят своими мыслями. – Что, в Греции отелей мало?

– Тебе так остро понадобился отдых? – спросила у него Вера Ильинична.

– Да, – коротко, будто отрезал, проговорил он.

– А я слышала, что когда-то, – начала Маша с усмешкой, – мужчины были смелыми и решительными. И умели решать проблемы. Ещё и дам из башен воровали. То есть, спасали.

– Ты бы помолчала, – в тон ей отозвался Марк, – а то я вспомню, что когда-то болтливых ведьм на кострах сжигали. За яд, который у них с языка капал при каждом слове.

Маша ему язык показала, а я тронула Марка за руку и попросила:

– Не ругайтесь.

После обеда Марк заперся в кабинете отчима, я слышала, что с кем-то говорит по телефону, но не стану же я подслушивать, правда? То есть, я в данный момент пребывала в таком настроении, что вполне могла на такое пойти, просто для того, чтобы понимать, во что же он меня втянул, но не на виду же у его родственников я стану это делать? Пришлось довольствоваться тем, что слышала обрывки фраз и слов, которые совершенно ничего не прояснили. Я сидела в гостиной, листала журнал, до этого помогла Вере Ильиничне загрузить посудомойку, просто для того, чтобы чем-то себя занять. Маша снова куда-то исчезла из поля зрения, а когда появилась в гостиной, буквально через пару секунд в домофон у калитки позвонили. Вера Ильинична из гостиной вышла, чтобы узнать, кто пожаловал, а когда вернулась, выглядела крайне недовольной и обеспокоенной. Отрывисто проговорила дочери:

– Скажи брату, пусть выходит и встречает. Я не собираюсь в этом участвовать, врать и отнекиваться.

Я отложила журнал, наблюдала за ними, заметила, что Маша снова усмехнулась, причём, явно понимая, кто пожаловал, хотя мать вслух имя визитёра и не озвучила. Она заглянула в кабинет и что-то сказала Марку за дверью, я не расслышала. Тем временем хлопнула входная дверь, я слышала шаги по паркету, точнее, стук каблуков, и вот в комнату вошла женщина. Или девушка. Я понимала, что она не юная мадам, возможно, моя ровесница, возможно, чуть старше, но выглядела она очень хорошо. Жгучая брюнетка, со стильной стрижкой, волосы густые и блестящие, подстрижены под чёткое каре, из-под густой чёлки на мир смотрели тёмные, будто угольки, глаза. Взгляд решительный, даже горящий. Довольно высокая, можно сказать, что стройная, она выглядела, как чуть располневшая модель нижнего белья, честное слово. Тело красивое, но немного лишнего веса смазывало картину. Зато спину она держала, будто царица, и подбородок вскидывала со всем доступным ей высокомерием и решительностью. Я женщину разглядывала с нескрываемым любопытством, и, надо сказать, что с тревогой. Я не до конца понимала ситуацию, но интуитивно чувствовала причастность гостьи ко всему происходящему. Она, без всяких сомнений, искала встречи с Марком. А я поневоле принялась прокручивать в голове его слова о скором отъезде, обдумывая факт того, уж не от этой ли встречи он старался убежать.

Женщина вошла в гостиную, окинула всех взглядом, настойчивым, почти угрожающим, и поинтересовалась:

– Где он?

– Во-первых, Марина, здравствуй, – степенно проговорила Вера Ильинична, стоя перед гостьей. – Мне кажется, не с такого тона тебе нужно начинать, переступая порог чужого дома.

– Ах, он для меня уже чужой? – Эта самая Марина неприятно усмехнулась. А затем её взгляд остановился на мне. Она даже рукой на меня указала. – И после этого вы меня ещё и стыдить пытаетесь, Вера Ильинична? Думаю, стыдно должно быть не мне в данных обстоятельствах.

– В данных обстоятельствах, – раздался над всем этим тяжёлый голос Марка от дверей в кабинет, – тебя сюда никто не звал. Что тебе нужно в доме родителей?

Марина повернулась, увидела Марка, и ещё выше вскинула голову. Она и без того казалась высокой, а сейчас будто стремилась стать с Марком одного роста.

– Где-то я должна была с тобой встретиться!

Я сидела в кресле, с этим злосчастным журналом в руках, и совершенно не знала, что мне делать. Чувствовала себя лишней, мне не хотелось присутствовать при чужих разборках, мне было неприятно видеть эту женщину, злого Марка и неловкость Веры Ильиничны. Я понимала, что всё плохо. И эта единственная мысль крутилась и крутилась у меня в голове. Как только я увидела Марину, я поняла, что всё плохо. И даже на секунду пожалела, что мы с Марком не успели уехать, как он того хотел. Но в то же время понимала, что наш очередной отъезд куда-то, ничего бы не решил. Эта Марина есть, у неё претензии и обвинения, и, скорее всего, у неё куда больше поводов и причин предъявлять их Марку, чем у меня даже подойти к нему и коснуться.