Насмешливый лик Смерти

Я опять обогнул дом и вернулся к фасаду. Зарешеченное окно во втором этаже все еще было освещено, и по потолку бродили тени. Я подошел к двенадцатифутовой парадной двери из резного черного дуба. Именно в такую дверь хорошо молотить прикладом. Я встал на заросшую сорняками клумбу, упер подбородок в железные перила крыльца, положил палец на курок пистолета в кармане пиджака. И решил, что день не прошел даром.

Я не имел ни улик, ни власти, которые позволили бы мне взять Уну под арест. А пока я не заполучил либо то, либо другое, лучше было оставить ее там, где я всегда мог опять ее найти - в лоне семьи.

Глава 16

Дорожный столб на горном перекрестке был изрешечен пулями незадачливых охотников. Из него торчали четыре белые стрелки. Одна указывала туда, откуда я приехал: Арройо-Бич - 7 миль. Одна вперед: Белла-Сити - 34 мили. Одна вправо: Игл-Лукаут - 5 миль. Одна влево: Скай-Рут. Пятый путь, никак не обозначенный, уходил прямо вверх, туда, где по головоломным голубым трассам совершал виражи сокол. Было ясное раннее утро.

Я сел за руль машины и повернул на Скай-рут. Это была извилистая щебенчатая дорога, повторявшая контуры горного склона. Слева от меня гора обрывалась в каньон, в котором виднелись редкие крыши. Далеко за каньоном, неподвижное, как вино в чаше, лежало море, окаймленное тонкой белой дугой Арройо-Бич.

Я миновал несколько сельских почтовых ящиков на столбах. От них круто спускались вниз узкие дорожки. На почтовом ящике номер 2712 красными четкими печатными буквами было написано: Хайхолм, О. Уайлдинг, эсквайр. Дорожка вела к отлогой поляне почти на самом дне каньона. В ее глубине, между белыми дубами, прятался маленький каменный домик.

Во дворе копошились цыплята. Седая псина повернула ко мне свой пегий нос и подняла бровь, отказываясь освободить проезд. Я закрепил тормоз и вышел. Собака апатично зарычала, но не пошевелилась. Серый гусак зашипел и помчался ко мне, хлопая крыльями. Не добежав до меня, он метнулся в сторону и скрылся в кустах. Где-то в лесу на дне каньона боевыми кличами индейцев перекликались мальчишки.

Человек, вышедший из дома, мог сам сойти за индейца. Он был одет в грязные полотняные шорты, а больше ничем не прикрытое тело казалось обуглившимся от солнца. Его черные с проседью прямые волосы свисали вдоль лица длинными прядями.

– Привет, - сказал он, разыгрывая беззвучную увертюру на клавиатуре ребер. - Правда, прозрачный денек? Надеюсь, вы обратили внимание на качество света? Какое-то особенное качество. Уистлер[2] мог бы его схватить, я нет.

- Мистер Уайлдинг?

- Собственной персоной. - Он протянул мне перепачканную красками ладонь. - Рад вас видеть. Рад видеть кого угодно и что угодно. Вам когда-нибудь приходило в голову, что свет создает ландшафт, а значит, мир каждый день создается заново? С определенной точки зрения, с моей точки зрения.

- Никогда не приходило.

- Что ж, подумайте об этом, - серьезно сказал он. - Свет создает ландшафт из древнего черного хаоса. Мы, художники, пересоздаем его. Выходя утром из дома, я не могу не ощущать себя Богом во второй день творения. Или в третий? В общем, это не важно. Я отрешился от времени. Живу в чистом пространстве.

- Мое имя Арчер, - перебил я, опасаясь быть погребенным под лавиной слов. - Две недели назад...

– Прошу простить мою одичалость. Я так редко вижу людей, что готов всякого заговорить до смерти. Вас зовут Арчер[3]? Вы случайно родились не под созвездием Сагиттариуса[4]? Если бы это было так, - заключил он неловко, - было бы смешно.

- Как ни странно, мое первое имя - Сагиттариус. Смешнее не бывает.

Уайлдинг разразился высоким пронзительным смехом, похожим на гогот пересмешника. Мальчишки вторили ему своим улюлюканьем.

- Так кто вы? - спросил наконец он. - Зайдите и выпейте чайку. Я только что заварил.

- Я детектив.

- По поводу Синглтона?

- Да.

- О! - Приглашение угоститься чайком больше не возобновлялось. - Я не могу ничего добавить к тому, что уже рассказал другим.

- Я работаю один. Я с другими не разговаривал и не знаю, что им известно и что они по этому поводу думают. Мое личное впечатление, что он мертв.

- Чарльз мертв? - От удивления или иного чувства его выдубленное лицо сморщилось, словно его стянула тугая резинка. - Было бы жаль. Ему всего двадцать девять. Почему вы решили, что он мертв?

- По аналогии. Вчера была убита женщина, очевидно знавшая, что случилось с ним.

- Блондинка? Убита?

- Негритянка. - Я рассказал ему про Люси.

Он сидел по-индейски на корточках, упершись локтем в торчащую голую коленку, и чертил пальцем по пыли. Сперва обозначился силуэт гроба, который затем превратился в контуры маски, немного напоминавшей его собственное лицо. Подошла курица и клюнула его в запястье.

Уайлдинг встал и легонько шлепнул себя по глазам рукой, нарисовавшей гроб.