Наследный принц

— Отлично! — Ее Величество была явно довольна результатом. — Надеюсь, уважаемый, вы займетесь этим. И сами напишете отчет для вашего князя, пока не поднялся еще больший шум.

— Непременно, Ваше Величество, — уважительно склонил голову волхв.

— Тогда желаю всем спокойной ночи, — королева Ариана особенно выделила слово «спокойной». — Ваше Высочество, буду рада, если вы, ваша родственница и ваша придворная дама разделите завтра с нами семейный завтрак.

С этими словами королева удалилась, оставив Либуше и Добыславу самим справляться с растревоженной свитой. Но тут уже не сплоховала воеводина, взяв все в свои руки. Оставив княжну с волхвом и нянькой (королевский маг-целитель тоже тактично удалился, посколкьу в его помощи здесь не нуждались), она быстро разогнала остальных.

Меране, заикнувшейся было о своих особых правах, посоветовала прислушаться к королеве и завтра утром самой расспросить волхва. Или дождаться его тут и расспросить. Но уж точно не лезть в спальню к княжне и не тревожить невесту еще больше. А если что не так, пусть жалуется князю. На волхва, на нее — Добыславу, а, заодно, и на заксонскую королеву.

«Только-вот я свадьбу отбуду и поеду домой,» — вполголоса ехидно добавила воеводина, — «А тебе тут с княжной оставаться. Думаешь, заксы — дураки? Не знаю, зачем там тебя князь с дочкой посылал, но если будешь так яро лезть между княжной и ее новой семьей, тебя к ней и близко не подпустят.»

— Ах, ты… — Заикнулась было пани Мерана, но вовремя замолчала, подавившись обидным словом. Так или иначе, Добыслава оставалась пусть и не совсем родной, пусть и не самой любимой, но одной из княжеских сестер. И муж ее — воевода, оставался непоследним человеком в племени глинян. Ну, пожалуется она, Мерана, князю или, того хуже, своим сыновьям на причиненную обиду. Сыновья, ясное дело, вступятся за мать, только выйдет ли с того что-нибудь кроме пустой склоки? Или только себе лишние беды на голову накличут? А что скажет князь, вообще никто не знает. Поэтому почтенная пани только махнула рукой и ушла спать. В одном воеводина оставалась права, командовать ей тут осталось от силы неделю.

А Добыслава дождалась волхва, а потом шмыгнула в комнату княжны.

— Не спишь? — Спросила она тихонечко, занимая место в изножье постели, где обычно сидела нянька.

— Не спится, — вздохнула княжна. — И так не спалось, а теперь так вообще… — Она махнула рукой.

— Не изводи себя, — Теперь, когда стало ясно, что весь переполох — не более, чем суета на пустом месте, воеводина могла позволить себе быть спокойной. — Можно подумать, ты — первая невеста, которой на новом месте не спится. На что хочешь зало́жуся, королева первую ночь в этом дворце точно так же с боку на бок вертелась.

— А ты? — Не сдержала любопытсва княжна.

— Я-то? — Хохотнула Добыслава. — Я — так вообще всю дорогу от Любице до Ставенова рыдма рыдала. И перед свадьбой, и после нее. Теперь иной раз как вспомню, как в первую брачную ночь меня Богувер медом отпаивал и сопли вытирал, смех и грех.

— Да не собиралась я рыдать, — смутилась Либуше, вспоминая, что однажды уже порыдала. Теперь не знает, как выкручиваться. — Только поди теперь кому объясни.

— Да и не надо никому объяснять. — Добыслава снова отмахнулась, показывая, насколько это пустые тревоги. — Из того, что я вижу и слышала, свекровь твоя — пани дельная. Она если и вспылит, то с толком. Вишь, как славно сегодня всех сорок разогнала, любо-дорого посмотреть. Не верю, чтобы она из-за такой мелочи зло затаила.

Через некоторое время воеводина заметила, что у княжны начали слипаться глаза. Мысленно кивнув каким-то своим мыслям, Добыслава потянулась к оставленной нянькой корзинке с рукоделием. Вытащив какое-то шитье, она растянула его напротив свечи, присматриваясь, а потом решительно сунула обратно. При слабом свете портить чужую работу не хотелось, идти за своей — тоже. Поэтому женщина просто поплотнее затянула полог, а потом прислонилась к витому столбику кровати и постаралась устроиться поудобнее. Вскоре в комнате раздавалось только равномерное сонное дыхание двух человек.

Генриху, который на пару ночей перед свадьбой сбежал к брату в «Охотничий замок», о случившемся ночном переполохе, само собой, доложили.

— Пойдешь утешать? — Полюбопытствал принц Эрик. Будучи на десять лет младше, он привык, что к старшему брату всегда можно обратиться за помощью и советом. Поэтому наблюдать кронпринца в таком раздрае было странно.

— А смысл? — Генрих демонстративно закинул ноги на скамеечку, показывая, что никуда он из того кресла выбираться не собирается. — Если будет что-то серьезное, то мне сразу же доложат. А если какие-то мелочи, то доложат тебе, — он подмигнул брату. Но Эрик заметил, что, несмотря на шутливый тон, глаза у Генриха не смеются.

— Хочешь, пошлю кого-нибудь? — Спросил младший принц. — Пусть доложат уже сейчас. А лучше, воспользуйся методом Гуннара.

— Да уж, главное, чтобы не твоим, — хмыкнул Генрих, вспоминая, как дежурил под дверью во время тайного свидания братца.