Наследница достойных

— Ты об отце? — он повозился, сползая ниже, и уперся локтями в землю.

— Да.

— Я его убил, — сказано это было таким холодным тоном, что я чуть не задохнулась от испуга. Села и уставилась на Рэя, пытаясь рассмотреть выражение его лица в пляшущем свете костра. Боннт повернулся на бок, взглянул спокойно и твердо: — Отца хватил удар, когда я вернулся без тебя.

— Как ты… как… — Я зарылась пальцами в волосах и потрясла головой, стараясь совладать с чувствами. Спустя миг испытала облегчение от того, что Рэймон выразился не в прямом смысле, хотя, конечно, графа было жаль. Я спросила: — а мама?

— С мамой все нормально. Я отправил ее на север вместе с Фани. Той самой, которая тебе так нравилась.

Я не сразу поняла, что Рэй говорит о служанке, носившей мне еду во флигель, где я томилась взаперти.

— «Нравилась» — мягко сказано, — фыркнула я, — А меня она так просто обожала!

— Фани позаботится о графине, — уверенно сказал Рэймон. — У нее брат на севере. Их примут как родных.

— А Фани тоже считала тебя… — зачем-то начала я, тут же пожалев о своем вопросе.

— Проклинающим? — продолжил Рэй, словно говорил о чем-то несущественном. — Мне казалось, она всех такими считает, при этом заботится о каждом. — Он весело добавил: — А знаешь, как я дразнил ее в детстве? Фани Тут, Фани там, Фани тут, Фани там… она ужасно злилась.

Я с грустью подумала, что у графа единственным, лишенным горечи обид, воспоминанием оказалась дразнилка, на которую сердилась прислуга.

И будущее его представлялось едва ли ни худшим, чем прошлое. Теперь он совершенно один.

Я легла. Граф тоже вернулся к прежней позе, подперев ствол. Мы помолчали. Пришел его черед начинать диалог:

— Спишь?

— Нет.

— Почему не осталась в столице? Не понравилась квартира?

— Откуда ты знаешь про квартиру? — удивилась я.

— Еще бы не знать! Я искал подходящее жилье для вас не меньше недели.

— Ты-ы-ы? — Я снова села. — Но зачем?

Рэй тихо хохотнул:

— Не сомневался, что рано или поздно, сбежишь.

Я не могла постигнуть логику этого человека. Он отказался забрать меня из дворца, но позаботился о месте, где смогу прятаться от короля. Ничего лучше не придумала, как поблагодарить, не скрывая при этом скепсиса:

— Спасибо. Гай остался там. Надеюсь и Лида скоро доберется.

— Ладно. Давай спать! А то, чего доброго, с лошади свалишься завтра.

Легко сказать. Заснешь после таких новостей, как же!

А братишка-то каков! Ни словом не обмолвился о том, кто обеспечил нас жильем!

С мыслями о Гае и Лиде я отключилась. Под утро так крепко разоспалась, что не слышала сборов. Меня растолкал Рэй. Выдал горбушку с флягой воды и велел поторапливаться. Мужчины успели свернуть лагерь, так что я мигом сбегала в кустики, наспех умылась у лесного родника и взгромоздилась на лошадь. Завтракать пришлось на ходу. Благодаря сменным лошадям останавливались мы ненадолго. Я жутко устала от гонки и злилась на графа, обвиняя в том, что он слишком торопится избавиться от меня. Понимала, что это несправедливо: чем позже мы прибудем на плато, тем больше вероятность встретить там дикарей. Мы, конечно, были хорошо вооружены, но и вохры не младенцы, их луки и копья способны отправить нас к посмертным хранителям без особых хлопот. К счастью, пока мы никого не встречали. Как и предполагал Рэймон, лазутчики спускались с перевала по дороге, оказываясь на другом берегу Прозрачной. Но ближе к долине речушка становилась мельче и, хотя стремительное течение не позволяло наудачу переправиться через нее, проявив упорство, можно найти брод.

Помня об этом, мои спутники неотрывно следили за местностью, используя зрительную трубу. Таких устройств дикари не имели, что давало нам преимущество. К знакомому трактиру, где в начале лета я повстречала Лиду и Гая, мы прискакали в темноте. Боннт дал команду проверить, нет ли там врагов. На разведку отправился Дрон. Страховал подростка Беспалый. Вскоре они вернулись, обрадовав нас возможностью переночевать под крышей.

Покинутый дом казался, если не мертвецом, то безнадежно больным существом. Наши голоса и шаги потревожили его, и он отзывался недовольными стонами и хрипами. Мне стало не по себе не столько от мистического ощущения брошенного людьми пространства, сколько от ужаса, который гнал их с привычного места и заставил бросить большую часть нажитого, отправляясь в неизвестность. Доведется ли им увидеть родные места? Не превратит ли чума нашествия цветущий край в безрадостную пустыню?

Ночуя здесь в прошлый раз, я не сомневалась, что никогда не вернусь. Посчитав себя сиротой, вручала свою судьбу дальним родственникам. Мой расчет оказался ошибочным, и я должна бы чувствовать себя счастливой, но печаль, словно безжалостные тиски, давила сердце: сумеет ли ополчение остановить орду вохров? Как быстро король придет на помощь? Достанет ли сил у войска отбросить захватчиков за перевал?