Наследница достойных

Мне стало не по себе от его слов. Получалось, что сидя под защитой стен, мы ради спасения собственных жизней должны молиться о разорении всей страны. А что мы можем сделать? Среди нас лишь мирные обыватели!

— Король выдвинет войска, — сказала я.

Кум смерил меня оценивающим взглядом и кивнул:

— Должен. Да только он на наследницу достойных рассчитывает больше, чем на вояк. Ее, наверное, пришлет.

Ночью пришли кошмары. Я кричала во сне. Лукрия растолкала меня, видения отступили, не оставив и следа. Запомнился только каменный смерч, поднимавший меня над землей. Я ошарашено вглядывалась в темноту, не понимая, как оказалась в палатке.

— Лота, девочка, успокойся, все хорошо, — приговаривала Лукрия, обнимая и поглаживая по спине.

Хорошо не было. Осознание близкой беды ржавым гвоздем застряло в сердце. Я легла, но до рассвета ворочалась, боясь уснуть.

* * *

Наспех перекусив остатками вчерашнего ужина, паломники отправились в путь. Общее воодушевления частично передалось и мне. Гоня мысли о кошмарных сновидениях, я смотрела вперед. Ради такого случая перебралась на козлы, кум, недовольно кряхтя, уступил мне место. Сначала показалось стадо овец, рассыпанное серыми брызгами по зеленому полотну косогора. Подъехав ближе, удалось разглядеть и пастуха — сгорбившегося седобородого деда в черных одеждах. Миновав бревенчатый мостик, переброшенный через ручей, мы обогнули скалу, штопальной иглой воткнутую в ткань пологих склонов, и выехали на прямую дорогу к обители.

Монастырь раскрылся во всей красе. На первый взгляд он остался таким же, каким я видела его, совершая паломничество с отцом, матерью и сестрой. Над массивными стенами возвышались шатры храмов, слышался перезвон колоколов, оповещавших об окончании службы. Я даже привстала: не мираж ли это? Мои спутники тоже удивленно переговаривались.

Полная картина открылась, когда мы миновали ворота. На своих местах остались храмы и монашеские корпуса, исчезли только дом приюта и халупы трудниц.

Едва наши кибитки замерли на площади, образовав полукруг, и паломники высыпали из них, как из ближайшего собора потянулись монахи. Выглядели они иначе, чем в прошлый мой приезд. Праздничные белые одежды сменили на черные балахоны, вместо золотых цепей носили серебряные. Лица иноков имели печать скорби.

Несколько озадаченные видом многочисленного шествия паломники сгрудились в центре площади. Я оказалась в центре толпы и могла только, выглядывая из-за стоящих передо мной мужчин, видеть, как монахи построились в линию и склонились в пояс. Соседи мои перешептывались, спрашивая друг друга, как это понимать, но никто не знал ответа. Наконец, из общего строя выступил щуплый немолодой монах и неожиданно звонко выкрикнул:

— Аделия! Мы ждали тебя!

По толпе прокатилась волна. Паломники осматривались, словно искали источник огня, уловив запах дыма. Монахи ждали, склонив головы. Мне хотелось исчезнуть. Вот так, как исчезли все достойные — стать невидимой и проявиться в другом мире. «Откуда? — колотилось в мозгу, — откуда они узнали?» Решение изучить святые тексты и разобраться, наконец, в творящихся со мной чудесах уже не казалось разумным.

Пока я корила себя за поспешность, первые ряды расступились, пропуская вперед девушек и женщин, носящих по назначению настоятеля имя Аделия. Таких набралось двенадцать человек. Глаза иноков удивленно округлились.

Обратившийся ко мне монах подскочил к самозванкам и, расталкивая, всматривался им в лица.

— Здесь ее нет! — закричал он небу, воздев руки.

Послышался далекий гул, словно в горах сошла лавина. Сердце колотилось где-то в горле: бежать… бежать… бежать… Сил пошевелиться не было, ноги будто погрузились в каменистую почву. Расторопный монах уже метался в толпе. Мужчины шарахались от одного его взгляда, женщины, подобно мне, стояли свечками в подсвечниках. До последнего момента я надеялась, что буду отринута так же как и остальные, но человек в черном, едва взглянув в лицо, упал на колени. Спустя миг пространство вокруг нас опустело. Мои бывшие товарищи ринулись в стороны и застыли шагах в десяти. Насельники монастыря все до единого преклонили колена.

— Встаньте… встаньте… зачем? — шептала я, но не слышала своего голоса.

Началось молитвенное пение. Тенора, баритоны и басы стройно благодарили Хранителей за посланное избавление. Монастырские стены, площадь, храмы, люди поплыли, увлекаемые в неторопливый хоровод. Еще мгновение — и я повалилась бы на землю. К счастью, стаявшая ближе других Лукрия заметила, как я оседаю, и бросилась на помощь. Пифания подбежала следом. Они подхватили меня под руки.

— Зачем пугать девочку! — возмутилась Лукрия. — Это Лота, а не какая-то там Аделия!

Монах поднялся с колен и замер. Теперь и я узнала его — этот человек вел длительную беседу с отцом перед нашим отъездом.