Читаем Наследник огня и пепла. Том VII. Враг моего врага полностью

— Нарушение Договора! — прогрохотало что-то. Не сам демон, в котором я мог разглядеть только пылающие красным глаза. А как будто в кинотеатре. Звук вокруг. Демон дернул лапой, как будто стряхивая муху. И от этого движения вокруг брызнуло волной магии, видимой только мне. На меня обрушилась сонливость. Именно обрушилась. Если желание спать сконцентрировать до плотности дроби, насыпать в мешок, и скинуть сверху на человека — вот такие ощущение. На желание спать это вообще было не похоже, просто я каким-то образом знал, что этот удар отправит меня в бессознанку, а не на куски разорвет. Я упал на одно колено. Надо отдать мне должное, в руках у меня уже был меч. Понятие не имею, когда я его достал. Первого демона я совершенно точно тыкал Когтем одной рукой, а второй рукой держал. Значит, на чистых инстинктах достал, когда появился второй. Это оказалось очень кстати — я с силой опустил меч прямо острием на каменный пол, рискуя испортить клинок. Но мне срочно нужно было опереться хоть на что-то, а то я бы упал. Рядом, с грохотом упали Сперат и Ланс. Вернее, Ланс упал с лязгом доспехов, а Сперат со звоном кольчуги. Ланс некоторое время стоял на коленях, отчаянно сопротивляясь заклинанию, но потом, все же, рухнул на пол.

— Виновен! — провозгласил звуковой спецэффект. Подраненный мной демон махал лапами и пытался что-то сказать, но последовала яркая вспышка и в его, ставшей вдруг такой сложной, жизни, добавилась ещё и обугленная дыра в груди. Хорошая такая дыра, ногу можно просунуть. Это его добило. Он обмяк и затих. А вокруг начали падать ярко пылающие страницы из той стопки, которую он принес с собой. Которая все это время продолжала висеть в воздухе.

Быстро у них там, с юриспруденцией. Просто мечта. Неудивительно, что они так чтут соглашения, с такими то судебными приставами. Исполнитель приговора, тем временем, развернулся. Он так толком и не вышел из портала, и теперь дыра в пространстве просто дрогнула и начала закрываться. Не быстро. Как раз с такой скоростью, чтобы тело казненного демона успело проскользнуть между сходящихся краев. Волочило телекинезом, по крайней мере разглядеть никаких веревок я не смог. Хотя, мог и просто не разглядеть — заклинание под которое я попал, продолжало страшно давить. Перед глазами все плыло. И все же, я смог из себя выдавить:

— Он мне должен.

От напряжения я чуть не свалился. Мрачный огромный демон никак не показал, что услышал. Но, едва за ним и телом нарушителя границ квадратов схлопнулся портал, а свинцовая тяжесть, давящая на психику исчезла, как передо мной внезапно появился другой демон. Слегка отличаясь от самого первого, он повторял его в приметных деталях — огромные рога, пачка пергамента в руках.

— Простите, записи были утеряны. Напомните ваши договоренности? — вежливо спросил он. При этом с голодной рожей смотрел на Сперата. Здоровяк, после того как заклинание усыпления перестало действовать, перестал лежать как труп. Слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее. Но в себя не пришел.

— Мне обещали выдать в личное пользование конкретного суккуба. Называет себя Гвеной… — начал было я.

— Нет-нет, мне нужно правильное имя, — перебил меня рогатым противным голосом. И тут он заметил скорчившегося в углу связанного колдуна. Посмотрел так, как мог бы посмотреть сладкоежка на пироженку. Даже слюну сглотнул. Хотя он на всех так смотрит, даже на меня, просто я в квадрате. — А жертва за это, все эти люди?

— Нет, только тот, который связан, — показал я Когтем на колдуна. — Мне нужен суккуб. Она отсутствовала лет сорок, была тут. В этом мире. Только недавно вернулась.

— О, я знаю о ком вы. Удивительная история. Кажется, я понимаю, почему вы хотите её вернуть, — демон гаденько засмеялся. — Похоть без последствий, почти так же хорошо, как сила без последствий. Так-так…

Он полистал свои пергаменты. Сделал жест рукой, как будто расстёгивает ширинку. У него это получилось прямо-таки изящно. При этом брюк на нем не было. Просто похожий жест. На удивление похожий. Я к этому времени уже встал. И не удержался от улыбки.

— Ага, вот она. Обречена на муки. Но для вас я обязательно найду способ… Если добавите к жертвам еще вот этих здоровяков…

— Не обсуждается.

— Лааадно, — на секунду в угодливом голосе демона прорезалась бешенная злость. Но он тут же взял себя в руки. Рядом с ним появилась суккуб. Тощий, израненный, на руках и копытах бронзовые оковы стянутые цепями вместе, так что она была сложена, хоть в чемодан клади. На вид довольно болезненная поза. Рога обломаны, крылья располосованы в ветошь. Крылья?

— Гвена, — с сомнением позвал я. Рожа у суккуба когтистая, злобная, вся в рубцах. Во мне вдруг проснулись сомнения в правильности моих действий. Стоять она не могла, сидела как кулек, со стянутыми в кучку конечностями. Рожа усталая, измученная и очень злобная.

— А теперь каплю крови на договор, — и передо мной повис лист пергамента.

— Все подписи к нему, — кивнул я на связанного колдуна.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза