Наследник древней силы 4. Вражда

Тянуть с женитьбой в данных обстоятельствах действительно смысла не имело. Чем раньше мы поженимся, тем меньше род Борецких будет влиять на Веронику и распоряжаться её состоянием.

На следующий день началась инвентаризация. Вместе с представителем Борецких я отправился на базу в Еромолино. Новгородская дружина отныне являлась юридическим лицом, на которое следовало переписать всё, что Борецкие отдавали из своих личных закромов. Теперь они могли официально продать нам оружие, технику и недвижимость, но разумеется, сразу выкупать это никто не собирался — только в долг. Казна новгородской дружины пока не обладала достаточной ёмкостью. Однако благодаря новой системе податей и финансирования, которая в настоящий момент разрабатывалась думой, вскоре к нам на счёт должны были начать поступать деньги.

Мне же предстояло разобраться с тем, что мы оставим себе, а что вернём Борецким. Решили поступить следующим образом: Борецкие забирали главное управление со всем, что находилось на его подземных стоянках и в хранилищах, а так же технику из собственного поместья. Новгородская же дружина получала две базы в Ермолино и базу на северной промзоне. Новую поставку оружия от «НовАрмы» Борецкие тоже отдавать не захотели.

Особенно много техники хранилось на секретной базе в Ермолино. Она находилась неподалёку от официально ермолинской базы, в поле. Там не было никаких опознавательных знаков: бетонная ограда, чёрные ворота на въезде — и всё.

На территории располагались пустующее административное здание, подстанция, гаражи и огромный полигон. В гаражах и вокруг них стояли военные грузовики и валялись груды ржавых запчастей. Казалось, место это давно заброшено, но на самом деле всё наиболее интересное было сокрыто от глаз человеческих.

Рядом с гаражами имелся въезд на огромную подземную стоянку, где Борецкие прятали запрещённую законами СРК военную технику. Я насчитал десять танков Т-5, шесть танков «Гранит» владимирского производства, семь самоходных артиллерийских установок, двадцать пять БМ-85, девять «Ураганов». Помимо этого тут хранились миномёты, стрелковое оружие, снаряды и патроны. Многие образцы техники закупались ещё сорок-пятьдесят лет назад, поэтому к сегодняшнему дню они безнадёжно устарели. При наличии у моего рода оружейного предприятия, машины можно было модернизировать, но всё упиралось, как обычно, в деньги.

Во вторник прошли выборы нового великого князя. Я находился на новгородской базе, когда мне позвонил секретарь Белозёрского:

— Артём Эдуардович, должен вас уведомить, что сегодня князь Максимилиан Сергеевич Белозёрский, будучи избран большинством голосов, занял трон великого князя новгородского. Завтра в девять утра состоится экстренное собрание великокняжеской канцелярии. Вы приглашены. Собрание пройдёт в здании великокняжеской канцелярии.

Новость прозвучала неожиданно. В том, что Максимилиана Сергеевича выбрали великим князем, не было ничего удивительного: Белозёрские входили в четвёрку богатейших родов Новгорода и владели львиной долей нефтегазовой отрасли. Но мне казалось, что изберут Борецкого. Однако новгородцы почему-то отошли от пятисотлетней традиции и отдали власть другому семейству. Просто не верилось.

Теперь Максимилиан Белозёрский должен был пожизненно править Новгородом, а после его смерти дума изберёт нового великого князя. Впрочем, дума могла и раньше отстранить своего избранник, если тот нарушит ряд условий. Все эти моменты были прописаны в новом законодательстве.

Я не возражений против такого решения. Хорошо, когда твой тесть — великий князь. Прежде был Борецкий, теперь — Белозёрский. Мало что изменилось.

Утром следующего дня пришлось ехать на собрание. Оно проходило в конференц-зале управления великокняжеской канцелярии. К девяти часам тут собрались руководители всех приказов и прочих служб. Присутствовали тут и Зеленогорский, и глава дружины Белозёрских, и ещё какие-то люди, которых я не знал. Все они были солидными мужами в годах, а порой и вовсе седовласыми старцам. По сравнению с ними я ощущал себя младенцем.

Скромно усевшись на одном из задних рядов с краю, я стал слушать речь великого князя.

Белозёрский говорил недолго. Он отметил основные направления во внутренней и внешней политике и экономике. Я пытался во всё это вникнуть, но половина вещей, о которых вёл речь Максимилиан Сергеевич, мне были совершенно непонятны, поскольку прежде находились вне сферы моих интересов.

Но главное я понял: Белозёрский не собирался рвать отношения с правительством Союза. Прежде мне казалось, что Максимилиан Сергеевич не желает, чтобы Новгород оставался в составе СРК, но теперь, видимо, что-то поменялось. Максимилиан заявил, что не станет инициировать разрыв, но и держаться за Союз не, если по отношению к Новгороду будет и впредь вестись агрессивная политика, не намерен. Что удивительно, говорил он почти моими словами: СРК — это не только Голицыны, и если обратим на свою сторону другие княжества, то сможем извлечь выгоду из сложившейся ситуации.