Фертин замолк на полуслове и тут же вновь нахлобучил на себя шлем. На кого другого Корень мог бы в сердцах и порчу какую-нибудь наслать, правда, потом сам бы раскаивался, но Фертину многое было позволено. Когда появились оборотни, Корень не сразу смог составить заговоры и подобрать обереги, способные защитить от этих чудовищ. Причем в других местах они долго были редкостью, а здесь сразу появились большой толпой и первым делом двинулись на приступ. А вокруг селища даже стен нормальных не было, а из оружия были только вилы, лопаты да топоры. Оборотни уже переползли через овраг, разнесли хилый заборчик и начали ломиться в избы. Фертин со своей небольшой дружиной появился так же неожиданно, как и оборотни, и, не дожидаясь просьб о помощи, напал на них с тыла. Видимо, тогда оборотни даже и не думали о том, что кто-то посмеет им сопротивляться. То ли от удивления, то ли от неожиданности они замерли на несколько мгновений, и этого оказалось достаточно, чтобы Фертин и его воины искрошили не меньше трети врагов. А когда оборотни опомнились, из домов начали выскакивать мужики с топорами и вилами, и начался настоящий бой. Возможно, увидев такое дело, оборотни и убежали бы, но бежать было некуда — на них наседали со всех сторон. Все оборотни были убиты, почти две дюжины… Но в бою погибла половина дружины Фертина, а остальные были ранены, а потом умерли от ран… Выжил один Фертин — он долго цеплялся за жизнь, не имея никакой надежды выжить, но всё-таки дотянул до того дня, когда Корень нашел-таки средство, заживляющее раны, нанесенные оборотнями. Пока Фертин метался в бреду, он ругал ведуна, пытавшегося его выходить, на чем свет стоит, а потом, когда он выздоровел, это вошло в привычку. Корень мог простить ему многое — и чрезмерную заносчивость, и приступы честолюбия, и постоянное стремление получить больше власти, и совсем уж нелепое желание стать лордом Вольных Селищ…
— Тут дела такие творятся, а он спит! — возмущался Фертин, который на самом деле был рад, что ему удалось докричаться до ведуна. Это ему редко удавалось, но, кроме него, это не удавалось никому.
— Я уже здесь, — отчетливо произнес Корень, расчесывая бороду серебряным гребнем. — Идет, что ли, воинство-то?
— А ты как думаешь! — всё еще продолжал кипятиться Фертин. — Сила несметная, мне бы такую — был бы я не просто лордом, а лордом лордов.
— Да, не повезло тебе, — посочувствовал ему ведун. — И в лорды ты не выбился, и ведун из тебя хилый…
Втихаря ото всех староста пытался заниматься ведовством, подслушивая и подглядывая, как Корень делает снадобья, бормочет заговоры, расписывает обереги.
— Дня через три они придут. — Фертин сделал вид, что не заметил иронии. — Надо будет за горы их вести.
— Провести-то надо, да вот только ключик мой к тем воротам больше не подходит… Третьего дня снова оборотни туда ушли, правда, полудохлые какие-то. А некоторые прямо перед воротами замертво свалились. А скала после этого открываться перестала. Я уж ее и так и этак — ни в какую.
Они молча посмотрели друг на друга… Фертин не знал, что и сказать, а тем более не знал, что теперь делать. Весь план рушился, и было совершенно непонятно, зачем теперь войску приходить сюда, если путь, казавшийся таким привлекательным и неожиданным для врага, всё равно был закрыт.
— А если бы мой ключик к тем воротам и сработал бы, всё равно нельзя там идти, — сказал Корень, продолжая как ни в чем не бывало расчесывать свою бороду. — Земля тут уже пару раз тряслась. Кажись, те, кто против нас, уже пронюхали о наших планах — завалили бы они этот ход с обеих сторон, и сиди там до скончания света…
— И что теперь? — только и смог пробормотать Фертин.
— А мы тут без дела не сидели, — бодренько ответил ему Корень. — Помнишь, с чего ты карту своего великого Холма срисовывал?
— Какую карту?
— А ту, которая в твоем дому за занавесочкой на стене намалевана.
— Откуда…
— Знаю. Я про тебя всё знаю, даже побольше, чем ты сам. Еще в позапрошлом году позвал ты меня как-то к себе лясы точить, а в это время Миня твой у меня в сундуке пошарил и карту уволок. Потом, правда, на место положил, но прежде ты ее срисовал как смог. Было?
— Было, — потупился Фертин.
— Вот… Срисовать-то ты срисовал, да не всё. Там еще дорога через горы сверху обозначена. А карта та постарше этого селища будет. Мне она от учителя моего досталась, а ему — еще от кого-то. Я уж послал твоих молодцов ту дорогу смотреть… Хотя, может, и не дорога она вовсе, а тропа, но всё одно другого пути на ту сторону никто не знает.
Ведун налил из кувшина водицы в ту кастрюлю, о которую Фертин шлемом гремел, и поставил на огонь кипятиться.
— Я травы заварю, — сказал он, загадочно подмигнув, — всем травам трава. После нее в голове ясно, сил прибавляется, да и помолодеешь слегка — тебе не помешает.
— Что ж сам не молодишься? — буркнул староста.
— А мне зачем… Я не девка. А чем борода длиннее — тем уважения больше.
— Когда разведка твоя, то есть моя вернется?