Нашедшие Путь

— Правильно, так и должно быть, — в честь прадеда… Рассказывали мне, что чекисты тогда несколько недель за отрядом по лесам гонялись, своих — больше половины потеряли; вскоре после возвращения карателей в слободу их главарь решил сменить тактику на более подлую: прошлись однажды ранним утром чекисты по домам, моих — всех забрали, ещё людей понагнали, закрыли всех в сарае, обложили сарай дровами и сеном, послали кого-то в лес с ультиматумом… Получив послание, дед распустил отряд и сдался. Сообщники братьев Окуровых долго избивали деда, но он даже со связанными руками сумел кого-то из них покалечить; тогда главарь чекистов разрядил в него весь барабан своего револьвера, а тело убирать запретил, поставив около него часового… Только после ухода карателей деда похоронили… Твоего деда тогда «пожалели» из-за молодости и под угрозой расправы над родственниками забрали в армию. Он вернулся домой где-то через год — долечиваться после ранения, вскоре женился; пожить, однако, не дали: опять забрали, услали куда-то в Казахстан. Через несколько месяцев было получено сообщение о его гибели… А потом, — Игорь Семёнович вздохнул и задумчиво покачал головой, — потом родился твой отец. Над выбором имени родственники долго думать не стали, назвали тоже Сергеем… Кстати, мой отец ездил уже после войны в Казахстан, что-то там выяснял, искал, в итоге — нашёл братскую могилу красноармейцев; там на надгробии, среди многих других, имеется надпись: «Анцигин Сергей Иванович»… вот так вот.

Медленно отводя взгляд от умолкшего соседа, Тимофей задумался и еле слышно проговорил:

— Значит, работает?..

— Что? — встрепенулся сосед.

— Работает, говорю, проклятие? — повторил Тимофей громче.

— Может, работает, а может… Тогда время-то какое было!.. Понимаешь?

— Да, да, — согласился Тимофей.

— Да, кстати, слух ещё был такой, что будто у Окурихи дети-то не свои были, а то ли брата её, то ли сестры; хотя, по сути, это — не важно, вот проклятие — другое дело…

— Боялись?

— Многие боялись, а некоторые — и по сей день боятся, тем более, что были и другие события, похожие на то, что ведьма наговорила.

— Что за события? — спросил Тимофей. — Расскажите.

— Много было таких событий… У Ивановны, считай, вся жизнь из таких событий и сложилась… Она ведь и в тюрьме безвинно посидела, — не иначе, как власти тогдашние местные за братьев её отыгрались; она и водкой горе заливала после гибели на войне жениха, а потом — и после смерти Василия… Родственники даже опасались, что сопьётся; однако пришли новые беды, а с ними и новые заботы, — стало не до пьянки… Сначала сестра её тяжело заболела — с сердцем что-то, потом — у матери инсульт случился… Всего-то я даже и не знаю, да и последовательность событий могу перепутать… Рассказывали, что из-за нищеты и голодухи пришлось Ивановне на заработки съездить — в Казахстан ездила; думаю, что тоже хотела найти могилу Сергея Ивановича… Отца твоего — она воспитывать и содержать помогала, да и детей сестры своей — тоже… Твоим воспитанием — ей же в основном пришлось заниматься…

— Что же случилось с моими родителями? — осторожно поинтересовался Тимофей.

— Мутная это история… Много раз пытался проанализировать всевозможные слухи… Сам-то я тогда в очередной раз в Москве был — на учёбе… Я и сюда-то попал — через Москву: во время первой моей учёбы появился у меня там друг, Мишка, он, правда, старше меня лет на десять, но сдружились так, что он даже стал звать меня к себе, говорил, что после повышения квалификации станет начальником и сможет помочь и с работой, и с жильём… Новошураленск-то тогда только строился, постепенно превращаясь из рабочего посёлка в город… Помню: когда вернулся, оказалось, что жена со всей моей роднёй перессорилась… Не успел я со своими проблемами разобраться, как вдруг отец твой пришёл за советом; по сути дела так ничего толком и не сказал, но заявил, что хочет куда-нибудь уехать… Сопоставил я все факты, подумал, да и написал Мишке письмо. Переписка затянулась на несколько месяцев, а потом вдруг пришло заказное письмо с официальными приглашениями на меня и на Серёгу. Переводы оформляли месяца полтора — всё со скандалами: в те годы переводы по собственной инициативе в КГБ и в милиции считались чуть ли не предательством… Получили, значит, оба напоследок по выговору и поехали в чужой город, надеясь только на Мишку. Михаил нас на вокзале встретил, сам с нами по всем кабинетам прошёл, «выбил» нам по комнате в семейном общежитии и велел за семьями ехать… Ты тогда совсем маленьким ещё был… Что-нибудь помнишь о том времени?

— Очень смутно… Вообще всё детство — как в тумане. Пожалуй, что если бы не помощь Алексея, то и вовсе — всё стёрлось бы из памяти.