Наш Современник, 2007 № 06

Набрался взвод из двадцати казаков. Но назывались мы гордо - полком. Походным атаманом от землячества ехал я. Как ни оттягивал отъезд Морчев, но февральским утром мы собрались на вокзале. Шел 1992 год - год “парада суверенитетов”. Тускло пробивалось солнце. Сугробами возвышался снег. С опаской поглядывали на скопление людей в казачьей форме с цифрой “18” на погонах, что означало 18-й полк, зябнущие милиционеры. Морчев на отправку не явился, хотя провиантом, обмундированием и деньгами нас снабдил сполна.

С родственниками и знакомыми опрокинули по чарке и сели в полупустую электричку, уходившую на юг. На прощание откозыряли поплывшему за стеклами городу и загромыхали по блеклому степному простору. Южнее, на станции Лиски, пересекались железные дороги с юга на север и с запада на восток, оттуда и лежал путь в Приднестровье. Несмотря на холодную погоду, настроение было отменное. Ехали, а душа пела, ее распирало от радости, что хоть что-то сделаем на этой земле.

В Лисках задержались дотемна. Посетили церковку, что на бугре, откуда открывался вид на меловые кряжи на противоположном берегу Дона. Поставили по свечке, прося о помощи в ратном деле, заказали молебны своим небесным покровителям.

- Отсюда всегда исходила казачья мощь! - обнялись, стоя между ферм моста, зависших над ледовым панцирем Тихого Дона.

После полуночи, забив половину плацкартного вагона поезда “Уфа-Одесса”, тронулись на запад. Я не мог заснуть, сидел у окна и следил за тем, как из темноты выплывали станции с близкими каждому воронежцу названиями: Копанище, Алексеевка, Бирюч, Валуйки. Кончался черноземный край, чувствовалось приближение Украины.

Состав разгонялся, свистя разреженными звуками, сбавлял ход на поворотах, кренясь на бок так, что казалось неминуемым крушение, а потом снова с морской качкой пускался по прямой. С короткой остановкой проехали Купянск. Где-то здесь в 1919-м казаки пытались остановить буденовцев - вспомнились, может, и не лучшие страницы из истории казачества. Но теперь такое не повторится…

Я не заметил, как задремал…

По искрящей равнине летит казачья сотня, а в центре её на гнедом коне скачу я - лихой есаул. Шапка с алым верхом сбита набекрень, чуб разметался по ветру. А по бокам от меня, поднимая столбом снег, на вороных несутся Лемской и Бураков. Сотня приближается к хутору, который огибает река. Казаки с шашками наголо влетают между дворов. Бросая винтовки, бегут, спотыкаясь, вояки в темных жилетах и меховых безрукавках. Некоторые добегают до реки, но тут же проваливаются в полынью. А из-за плетней выходят женщины с хлебом и солью. Они плачут от счастья и посылают проклятия вслед тонущим басурманам…

- Атаман! Хватит рубать!

- А? Что? - я открыл глаза.

- Все в атаку зовешь. Не рано ли? - с верхней полки стучал по моему плечу Бураков.

- Где мы? - из моего сознания уплывал прерванный сон.

- Проехали Кременчуг…

- И Днепр?

- Днепр-Днеприще… Делит Украину на правобережную и левобережную…

- Есть такая межа. Не дай Бог, еще её двигать начнут, - встрял Лемской.

- Типун тебе на язык! - сказал я.

- А что? Вот Молдавия треснула по Днестру.

- У тебя с историей слабовато. Молдавия и Украина не одно и то же. Приднестровье к Молдавии имеет слабое отношение. Оно не появилось с панталыку. С 20-х до 40-х годов существовала Приднестровская республика. И только потом ее прилепили к Молдавии.

- Умник ты наш! - свесился сверху Бураков. - А вот скажи, откуда пошел казак?

- Слушай, Ермак из поселка Воля, - я растянулся на полке.

- А почему Ермак?

- Потому что он тоже из беглых. Ты ведь бежишь в Приднестровье…

- Ну, бегу от нашей скотской жизни…

- Казачество складывалось из беглых. Предки казаков скрывались от властей на вольных землях. Поселялись в диком поле.

- Как это?

- А так! Эти беглые сначала обитали в поле, рыскали ватагами, как стая. А стая должна была себя защищать. Иначе бы другая такая же стая ее слопала. И беглые объединялись. Сама жизнь заставляла их собираться, объединяться в войско. Со своей градацией, иерархией. Именно оно и могло себя защитить. Так сформировалось Войско Донское со своим укладом, поселениями. Ну, хутора, станицы, округа… Чего тебе еще рассказывать?

- Вот бы нам возродиться!

- Не получится.

- Почему?

- Не позволят те, кто сильней…

- Власти, что ли?

- Казаки ведь - это вольница. Хотя казачье племя и пришло на службу царю, получило льготы в обмен на узаконение, но их жизнь была как бы вне общего закона.

- И мы сейчас вне закона?

- Что-то в этом духе…

- Как хорошо, когда на тебе нет ничьих пут и ты знаешь, что тебя не схватит и не потащит к себе участковый…

- Вспомнил! Из тебя бы точно получился Ермак Тимофеевич!

- А что! Покорил бы не одну Сибирь…

Бураков расчувствовался и полез на третью полку за вещевым мешком. Стукнула по столу бутылка водки. В купе набились казачки из нашего полка.

Мы отметили проезд по Украине гулким пением:

Пусть свищут пули, льётся кровь,

Пусть смерть несут гранаты,

Мы смело двинемся вперёд,

Мы гордые казаки!

Дважды прибегал проводник:

- Хлопцы, ну що вы тута затияли…

- Не переживай, батько! Скоро узнаешь…