Наш Современник, 2007 № 06

Когда в восемь утра состав заскрежетал на одесском вокзале, мы перебрались в дизельную “вертушку”, ходившую до Тирасполя и обратно.

Надо было собраться с мыслями: что нам делать дальше? Какие предпринять шаги. Ведь мы попадали на незнакомую территорию, грозившую в любой момент вспыхнуть огнём.

“Уж не пришлось бы пробиваться к своим с боем прямо с вокзала?” - волновался я.

Горящее Приднестровье

В Тирасполь мы прибыли 23 февраля. Падал мелкий снежок, цепляя ресницы и тая на губах. Зимняя тишь не предполагала чего-то неожиданного. Конечно, нам хотелось торжественного приема, звуков оркестра, но нас никто не встретил. И зловеще чувствовалась пороховая обстановка. Но зато нам никто и не мешал. Мы свободно добрались до здания городского совета на площади. Зашли в специальный комитет.

В нем оказались одни женщины. Мужчины как бы устранились от дел, а всем руководили представительницы слабого пола. Может, жены офицеров 14-й российской армии, которая дислоцировалась в Приднестровье. Они приехали в эти края с мужьями, укоренились, вырастили детей и вдруг по чьей-то воле сделались неугодными. Они-то и стали грудью на защиту своего очага.

Мы предъявили документы:

- Казаки Войска Донского…

Нас оглядели.

- Разрешите обратиться, - спросил Бураков. - А не вы ли будете теми дамочками, что в августе прошлого года сели на рельсы и перекрыли железную дорогу на Кишинев?

Женщины заулыбались.

- Бедовые! Может, вас еще интересует, как у нас решаются проблемы с оружием?

- Конечно, не воевать же нам только перочинными ножами! - воскликнул Бураков.

- Вчера гвардейцы из Дубоссар достали винтовки.

- Это подарок к 23 февраля!

- Ко дню Советской Армии!

- Догадываюсь, что означает “достали”, - продолжал Бураков. - Дамочки подбираются к складам, оттесняют солдат. А за ними уже толпа. Замки сбивают, оружие забирают…

- Вы что, там были?

- Если бы…

- У нашего Ермака Тимофеевича нюх на все, что стреляет. Вот он и фантазирует, - подключился я к разговору.

- Но фантазирует метко, - рассмеялись женщины.

Нас пригласили к накрытому в соседней комнате столу, угостили приднестровским вином. За едой мы узнали, что с осени полицейские из Кишинева предпринимали попытки прорваться в город Дубоссары, а в декабре сосредоточились у Дубоссарской ГЭС. По ней собирались перейти на левый берег Днестра.

- Это самый опасный участок обороны, - посерьезнели женщины. - Там вас ждет походный атаман Войска Донского Ратиев.

- Едем в Дубоссары!

Расставаться с “командиршами” не хотелось. Но к горсовету подогнали “ЛАЗ”, и нас повезли в Дубоссары. Я сидел на переднем сиденье автобуса и, как заправский лектор, спешил рассказать казакам то, что удалось почерпнуть перед отъездом:

- Вам следует знать, что левобережье Днестра заселено русскими и украинцами. Самый большой город здесь Тирасполь. Он основан еще Суворовым.

- Да неужели? - закачал головой Бураков.

- Его название происходит от греческих слов “Тирас”, что означает Днестр, и “полис” город. Обо всем этом и забыли кишиневские правители.

- Мы им напомним! - отвечали чуть ли не хором из глубины салона. По сторонам от дороги плыли привычные для нас фабричные заборы и такие же, как и в Черноземье, фруктовые сады; тянулись поля и террасы уже с как бы диковинными виноградниками. В низинах они утопали шпалерами в сугробах, а на взгорках чернели кустами и междурядьями. Мне вспомнилась виноградная лоза около моего дома. Она каждое лето лезла вверх и выросла на многие метры, но никогда не плодоносила. Косилась в сторону моих окон огромными листьями, словно упрекая меня в том, что я обделил ее. Почему мне вспомнилась домашняя лоза? Не знаю. Но при мыслях о доме заныло на душе. И невольно спрашивал: правильно ли поступил, что собрался в Приднестровье? Что сагитировал с собой еще двадцать парней?

Когда проехали около полусотни километров, на обочине замаячил указатель: “Григориополь”.

- Город Григория! - воскликнул Лемской.

- Только какого? - спросил я.

- Уж не Распутина ли? - засмеялся Бураков.

- Григория Орлова! Любовника Екатерины! - раздалось с задних кресел.

- Мелехова…

Пошло-поехало. Казачки принялись обсуждать, какой же Григорий более достоин, чтобы его имя носил городок на Днестре. Какая-то легкость сопутствовала нашему приезду.

При виде таблички “Дубоссары” Лемской поиграл словом:

- Дубо-дары! Что же подарит нам этот город?

“Славу или бесславие? Жизнь или смерть?” - отозвалось у меня в душе.

Автобус бойко вывернул на небольшую площадку и, обдав тротуар дымом, затормозил около четырехэтажного кирпичного дома.

- Братья! - со ступеней сбежал крепкий мужчина в казачьей форме.

- Виктор Николаевич!

- Сергей Яковлевич!

Я обнялся с походным атаманом Виктором Ратиевым.

- Сколько вас? - атаман оглядел выпрыгивающих из автобуса парней. - Добре, добре. А ты знаешь, как у нас жарко…

- Что-то незаметно, - я поежился, глядя на ледовую корку на земле.

- Да я не про то… Румыны жмут…

- Какие еще румыны?

- Полицаи из Молдовы…