Наш Современник, 2004 № 03

Он любил древние купола на фоне этих облаков и этого голубого неба. Жил тут когда-то странный князь Андрей. Спал он на рядне и соломе, а все богатства русской государственности обращал в каменную красоту. Влади­мирские храмы, храм Покрова-на-Нерли, Суздаль, Ростов Великий. И тут, непода­леку от места его упокоения, стоит прямо в лесу Андреевский погост — большой каменный храм вдали от всех деревень, вокруг него старинное лесное кладбище. Лес окружает небольшую поляну...

Юра будто бы выбирал место, куда упасть. Густой лес — ели вперемежку с березами, мягкий мох под ногами, торжественный сумрак под пологом леса.

Мы приехали сюда 7 июня 1969 года. Лес давно проснулся, был полон света и птичьего гомона. Невидимая одинокая кукушка роняла в лес свои звоны, и эхо отвечало ей. Ее голос полон глубокой грусти, а отбой почему-то радостен, как подзвонок в благовесте.

В лесу, на хлюпающей тропе, то и дело встречаются люди. Вот молодой отец несет четырехмесячную девочку, за ними мать в городских брюках, потом дед с бабкой. У деда, человека лет 60-ти, весь левый борт пиджака сияет, тяжело отвис и звенит. “Вы откуда?” — спрашиваю. “Из Загорска. Надо было Олечку Юре показать”. Пограничник молодой встретился, идет, смотрит в землю, о чем-то думает. Два каких-то парня, не то молодые рабочие, не то студенты, догоняют: “Далеко до Юры, не знаете?”

Катастрофа образовала яму глубиной 5,5 метра и в диаметре метра 4—5. Кто-то еще в прошлом году насадил по краям ямы молоденькие елочки, и они сейчас по пояс в воде, все взялись, на концах веточек светло-зеленые почки весенних иголок. Стоит большой серый камень с надписью: “Здесь будет воздвигнут монумент...” и т. д.

У места падения в этот обычный субботний день много народу. “Я из Грузии, в Певек лечу на три года. Хорошо, что заехал, не простил бы себе, если б не заехал”. “А я тут с Киржача...” В группе мужчин: “ Вот так они врезались, отвесно. Градусов 75—80. Вон те березы срезало высоко, а эти пониже”. Баба, простоволосая, с красным лицом: “А я все живу и не верю, что Гагарин погиб. Он был такой, как будто без него и не хватает чего-то. Вот не хватает, и всё...”

Всё завалено цветами вокруг. Сирень, незабудки, тюльпаны, нарциссы, венки. Под стеклом в рамке надпись о каком-то походе молодежи сюда, но подписи не видно. Под стекло, от дождей, люди кладут записки. Их десятки. Я их достал. Оказалось, что это только за два-три последних дня. Забрал их, передам в музей Звездного городка.

Анна Тимофеевна Гагарина всё время была с внучкой Наташей, дочкой младшего Юриного брата Бориса. Она стояла подле камня, шевеля губами, разбирала запись в рамке, долго оправляла цветы. Местом гибели сына она считает край ямы впереди и справа по направлению падения самолета...

Место гибели Юры непременно станет местом паломничества народного, оно уже практически стало им...

 

1969—1970 гг.

 

 

Здесь были комсомольцы Киржачского машиностроительного техникума. Гордимся вашим подвигом. Да будет земля вам пухом.

 

31 мая 1969 года в 9 ч. 15 мин. здесь была группа комсомольцев и пионеров Октябрьской средней школы Александровского района. (Двадцать девять подписей.)

 

31 мая 1969 г. 10 ч. 20 мин. Здесь были пионеры Першинской 8-летней школы Киржачского р-на. Мы, пионеры Першинской школы, обещаем быть достойными имени Ю. А. Гагарина и В. С. Серёгина. Гордимся славным подвигом героев. (Двадцать семь подписей.)

 

Здесь были учащиеся железнодорожной школы №2 Московской ж. д. Гордимся твоей жизнью и поклоняемся тебе. (Шестнадцать подписей.)

 

1 июня 69 г. Здесь были рабочие совхоза Титовский Орехово-Зуевского р-на. Гордимся вашим подвигом. Память о вас останется навеки в наших сердцах. (Одиннадцать подписей.)

 

31 мая 1969 г. Здесь были пионеры отряда имени Юрия Гагарина Крутовской 8-летней школы Петушинского р-на Владимирской области. Мы, пионеры, обещаем на этом священном месте расти достойной сменой героям космоса. (Шесть подписей.)

 

СЛЕД ГАГАРИНА

(Краткие интервью знакомых, записанные В. Чивилихиным)

 

Село Клушино стоит красиво, на бугре, а со всех сторон — низкие места, и от этого далеко отодвигается горизонт. Синяя кайма лесов вдалеке окружает просторы эти. И небо раскрыто широко, от души, в других местах не так, небо поменьше. И на вершине холма стояла церковь, тут был приход...

Немцы взорвали церковь — она была для наших ориентиром. Сейчас на месте церкви — дворец культуры.

Поля с перелесочками.

Старые яблони и большая ёлка, на которой колония грачей. Грачиный грай — вечно.

Более 200 до войны дворов.

Гагарины жили пониже, на околице, с краю села.

 

Прасковья Степановна из Клушино . Ох, досталось после войны. Шесть женщин пахали на себе. Норма была. Хочешь — лопатой, хочешь — на себе. Вшестером пахали. Стада еще не было. В 45-м на коровах пахали. Плачем и пашем. Голод. Крапиву, лебеду, щавель ели, прошлогоднюю картошку гнилую. “Тошнотики”.