Наш Современник, 2002 № 03

После Демичева мы побывали у Евгения Тяжельникова — первого секретаря ЦК ВЛКСМ. Это был не столько серьезный разговор, сколько дань иерархическому ритуалу: после приема секретарем ЦК партии не мог нас не принять и секретарь ЦК комсомола. Беседа прошла гладко, уже без всплесков, а с вялым поигрыванием маленьких женственных рук комсомольского вождя. Поблизости от него тихо сидел зам. зав. отдела пропаганды и агитации ЦК комсомола Андрей Дементьев, почти все время молчавший, но мы знали, что стоит за этим молчанием. Он был ненавистником нашего журнала, поддерживал злобные нападки на него антирусской молодежной печати, особенно «Комсомольской правды» и журнала «Юность», главным редактором которого он стал впоследствии. Ныне он в Израиле, откуда поставляет просионистскую информацию для одного из российских телеканалов.

Наши встречи с партийным и комсомольским начальством ничего, разумеется, не дали. В декабре 1970 года состоялось заседание секретариата ЦК КПСС. К этому заседанию исполняющим обязанности зав. отделом пропаганды и агитации А. Яковлевым была подготовлена записка с идеологической критикой «Молодой гвардии». Журналу вменялось в вину отступление от ленинских принципов партийности, внеклассовое, внесоциальное толкование народности, идеализация дореволюционной России и т. д. Приводились стихи одного автора «Молодой гвардии»:

Разрушая храмов древних чудо,
Саксофон подняв трубой в бою,
Ныне новоявленный иуда
Топчет землю русскую мою.

Это же четверостишие цитировал за полтора года до этого А. Дементьев в своей статье «О традициях и народности» в «Новом мире», в котором были те же обвинения против «Молодой гвардии», что и в яковлевской записке. Присутствовавший на заседании Никонов рассказал нам некоторые подробности. Председательствовал Суслов. Уже во время заседания вошел Брежнев, находившийся, кстати, в отпуске. Он, барственно усевшись, внимательно прочитал записку (две с половиной страницы, как потом стало известно) и начал спокойно говорить, что иногда, проезжая по местам Подмосковья, видит, какие там красивые храмы. В журнале «Огонек» печатаются красочные фотографии мечетей, прекрасных памятников искусства Средней Азии. Но не надо впадать в крайности. Тут послышался голос с места: «Леонид Ильич, журнал „Коммунист“ подготовил большой материал на атеистические темы». «Не надо, — остановил подавшего голос Брежнев. — Зачем накалять чувства верующих?» О «Молодой гвардии» он не сказал ни слова.

Надеялись мы на поддержку Кириленко, члена Политбюро, но он недовольно проворчал явно не в нашу пользу: «Русофилы». Демичев предложил передать наше дело в ЦК комсомола, поскольку это их журнал. Целый месяц, живя в неизвестности, мы и тешили себя этой надеждой, но вот становится, наконец, известным решение ЦК партии: «укрепить» руководство журнала «Молодая гвардия». Никонов освобождается от поста главного редактора, а назначается Феликс Овчаренко, работавший до этого инструктором ЦК партии.

С приходом в «Молодую гвардию» Овчаренко быстро «дистанцировался» от нас. Видно было, что готовится перемена в идеологическом курсе журнала. Стало известно, что новый главный редактор хочет дать хвалебную статью об Андрее Вознесенском. Как-то мы вместе с Феликсом ехали в его служебной машине, и он начал уговаривать меня написать статью о русском языке. «Поговорите вдоволь, всласть», — с каким-то даже гастрономическим нажимом на последнем слоге говорил он, а я воспринял это так: довольно писать на рискованные темы: традиции, народность, история, духовность и т. д., за это уже поплатились, вот о русском языке — пожалуйста, можно писать «всласть», чем не «русская тема»? Я молчал, зная, что скоро мне придется выйти из состава редколлегии журнала. Об этом мы уже говорили с Анатолием Ивановым; оставаясь пока заместителем главного редактора, он тоже собирался уходить.

Но судьба распорядилась иначе. Бедный Феликс Евгеньевич тяжело заболел. И во время этой болезни внутри редакции «Молодой гвардии» разгорелись интриги против Анатолия Иванова, которые затеяны были ответственным секретарем редакции Николаем Мирошниченко.

Больного Овчаренко навестил Анатолий Иванов и в своей обычной манере, без всякой дипломатии, грубовато высказал недовольство ходом дел в журнале. А Мирошниченко представил это дело так, что Иванов чуть ли не терроризировал больного, а потом было добавлено, что ускорил его смерть (умер Феликс от рака).