Наш эксперимент

– Да, – опять ответил он мне.

– Тогда объясни мне.

– Чтобы понять даоса, нужно проникнуть в его сущность, – сказал Егор. – Здесь нужно переходить на совсем другие координаты мышления. Как говорил философ Чжуанцзы, мудрость – в пробуждении, ради забытья в интимно-неведомой данности.

– Откуда ты знаешь этого философа? – удивился я.

– От бабушки, – ответил он и продолжил, – пробуждение даоса от забвения истока бытия не преодолевает забвения, а скорее вводит в него, приучает мыслить немыслимое как имманентную основу самой мысли.

– Это мне не понятно, – заявил я, – ты говоришь слишком сложно для меня.

– Если ты и ребята не поднимутся до этого уровня, – предостерёг он меня, – то мы проиграем им матч.

– Но зачем нам подниматься до этого уровня? – возразил я ему. – Ведь мы с ними будем играть не в бирюльки с разными интеллектуальными выкрутасами, а в мяч.

– Ошибаешься, – сказал он мне, – чтобы знать природу даоса, нужно представлять, откуда он берёт силу.

– Ну, и откуда? – поинтересовался я.

– В интеллектуальном постижении реальности даос обретает необоримую духовную силу и становится подлинным хозяином самого себя. Забытье для даоса – это состояние, когда мысль спонтанно внемлет немыслимому. Даос не мешает раскрыться истине. Он не видит её в обычном смысле. В тот момент истина не является объектом его созерцания, потому что она ближе к нему, чем его собственное я. Истина находится в нём самом, в его груди. В его сердце. Чжуанцзы говорил: «Научись видеть, где всё темно, и слышать, где всё тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию». Мудрость для даоса в том и состоит, чтобы не открывать что-то, никому не известное, а научиться видеть, что нечто даётся человеку прежде всякого познания, научиться внимать непреходящей правде вещей. В тот момент, когда говорила та девушка, я мысленно перенёсся в тот мрак и тьму, которую она назвала Небесной Сокровищницей, и я явственно увидел, как могут ожить мёртвые, как может размножиться один и тот же человек, если он даже давно умер. Мне трудно объяснить тебе это, потому что ты на многие вещи смотришь, и не видишь, слушаешь слова истины, и не слышишь их сути.

От этих слов я обиделся и засопел.

– Не обижайся, – сказал он мне, ласково тронув меня за локоть, – за очень короткое время мы все должны увидеть в тёмном светлое, а в светлом – темное. Если мы не научимся на тренировках впадать в забытье, погружаться в сиятельный мрак, откуда идёт поток и движение, то мы не увидим того Единого и Единственного, что есть Истина. И никогда не сможем перехватить мяч, который будет лететь на нас, но пролетит сквозь нас. Мы не распознаем движение, которое через мгновение произведёт наш противник, чтобы обойти нас и забросить мяч в наше кольцо. Мы будем слепы и беззащитны, как котята. Потому что против нас будут играть бессмертные.

При этих словах моя обида мгновенно улетучилась, и я понял, что он говорит дело. Мы договорились на следующий день собрать команду и сразу же после занятий в школе пойти на тренировку. Распрощавшись, мы отправились по домам, чтобы хорошо выспаться и набраться сил.

На следующий день я подошёл к Кате и сказал ей, что мы с Егором собираем сильную команду, чтобы сразиться с циркачами. Когда я пригласил её принять участие в матче, она удивилась:

– Восемь человек в поле? И я одна девушка среди парней?

– Их команда будет играть тоже в таком составе, – сказал я.

– Но мы им продуем, – заявила она, – ты же видел, что они вытворяли в небе на своём представлении.

– Видел, – сказал я. – Но и мы сможем так в нашем зале.

– Как?! – воскликнула она с большим скепсисом.

– Приходи к нам на тренировку, и увидишь.

После занятий мы встретились с Егором. К нам подошла Катя. И мы вместе отправились в спортзал. Там уже шла тренировка нашей самой лучшей команды баскетболистов. Нам нужно было отобрать среди них пятерых самых лучших игроком. В своём отборе мы учитывали те особенности игроков, которые могли пригодиться нам в игре с даосами.

Катя должна было противостоять бессмертной деве Хэ, я брал на себя Квазимодо Люя, Егор – Чжуан Ли по прозвищу Облачный Дом. Из нашего класса мы выбрали только Тима. Он чем-то походил на даоса по имени Чистая Пустота, который имел золотую пластинку и во всём был артистичен, обладая весёлым нравом, не лез в карман за словом. Из соседнего класса мы приглядели Чуба, которого могли противопоставить магу Кентавру с бумажным осликом, и Гилёва, нашего школьного поэта, сочиняющего забавные стишки, которые были не хуже песенок Юродивого. Даоса по прозвищу Железная Клюка мог удержать только Сологуб из девятого класса толстяк, но вместе с тем силач и очень проворный парень. С Садовником, вызывающим снег и выращивающим цветы, мог справиться только наш школьный пройдоха Колин из восьмого класса «А» с его фокусами и постоянными розыгрышами друзей.