Наш эксперимент

– Что же будет дальше? – спросил я его. – Как они впишутся в общество? Ведь общество их давно вычеркнуло из своей жизни.

– Хорошо впишутся, – сказал он. – Дело в том, что в нашем посёлке почти в каждой семье кто-то из родных раньше умер. Сейчас они все ожили, и для многих – это большая радость. Ведь те, кто умерли, имели много близких людей. Никто и шума поднимать не будет. Вначале их будут прятать ото всех, как это уже делают, а потом постепенно вернут в наше общество.

– А документы? – спросил я. – Свидетельства о смерти?

– Сожгут, – ответил он, – устроят пожар и сожгут всё, что нужно сжечь. Ведь ни только мои родители ожили. Вернулась любимая жена директора завода. Он долгое время был вдовцом, оплакивая её. Неужели ты думаешь, что он не обрадовался ей. Да он сделает всё возможное, чтобы никто и пикнуть не смел, что она когда-то умирала. У главного инженер – отец и мать. У главного технолога – брат. Сейчас этим секретов весь наш посёлок повязан. Никто шуметь не станет. Мои родители вернутся на завод, и будут работать там по-прежнему. Они вчера уже об этом говорили. Ещё вчера они все на кладбище договорились помогать друг другу.

Что же будет с их могилами?

– Закрасят все плиты какой-нибудь несмываемой краской. Уничтожать кладбище, я думаю, не надо, чтобы не наводить подозрение на это дело. А так, скажут, что прошёл кислотный дождь и все имена и фамилии выел начисто.

– Вот как? – похвалил я. – Хорошо придумано.

– А что скажет бабушка, когда вернётся из деревни? – спросил я его.

– Бабушка только порадуется за них, – ответил он и добавил, – так же как я. С вчерашнего дня я уже не сирота.

Прозвонил звонок, и мы с Егором отправились на урок.

Вечером, когда домой вернулись родители, и мы втроём сели ужинать, отец меня спросил:

– Это правда, что родители Егора вернулись домой?

Я молча кивнул головой.

– Я тебе вчера не поверил, – сказал он, – думал, что ты напился. Но сегодня я услышал в компрессорные такие разговоры, что волосы на голове вставали дыбом несколько раз.

– И я тоже услышала много интересного, – призналась мать.

Я им ничего не сказал.

– Если всё это правда, – продолжил отец, – то конец света не за горами.

– Ты думаешь? – усомнилась мать.

– Если мёртвые приходят с кладбища, то это – неспроста.

Я постарался быстро закончить ужин и ушёл в свою комнату. Включив компьютер, я долго смотрел на моих небесных тварей и решил: «Раз родители Егора вернулись домой, то их нужно убрать с небесной тверди». Мне не хотелось уничтожать моих юрких подвижных дракончиков, поэтому я решил поменять им лица. Порывшись в своих альбомах, я отыскал фотографию, на которой мы, улыбающиеся, снялись с Егором в обнимку на пикнике в лесу. Я отсканировал эту фотографию, разделил лица и прилепил их к моим драконам. Получилось, что один дракон – это я, а другой – Егор. Позабавившись этой метаморфозе, я остался доволен. Итак, в виртуальном мире мы с Егором оказались окружёнными ангелами и всякими там тонкими сущностями.

Камеры, установленные на нашей летающей тарелке, по-прежнему ничего интересного не показывали. Сама тарелкам вела себя спокойно. Она больше не летала по небу, а тихо и мирно вырабатывала своё общее торсионное поле. В этот вечер случилось ещё одно событие. В дверь нашей квартиры вечером кто-то стал скрестись. Когда отец открыл дверь, в коридор вбежал наш радостный пёс Альдебаран, который исчез несколько лет назад. Он стал проявлять признаки радости своим лаем, вилять хвостом и лизать нам руки. Увидев его, мы все очень удивились. Мы его уже забыли, а он нас всё ещё помнил. За это время он совсем не изменился. Оставался таким же, как и раньше, только немного похудел, и больше стал походить на пуделя, чем на дворнягу. Я обласкал его, хотел покормить, но он не взял ничего в рот. Вероятно, был сытым, решил я, но позже заметил, что он, вообще, ничего не ел.

Я решил прогуляться с ним. Когда же я вышел с ним на улицу, то подумал, что пудель вернулся к нам неспроста. Значит, в то время он никуда не сбежал с дворнягой, как мы предполагали, а где-то погиб. И сейчас торсионное поле вернуло его нам. Выйдя в сквер, мы некоторое время погуляли с ним возле памятника вождю революции, которому уже приделали голову. С того самого места я посмотрел на крышу нашего дома. Летающая тарелка по-прежнему мирно покоилась на козырьке слухового окна и издалека походила на параболическую антенну. Я представил, что стали бы делать жители нашего посёлка, если бы узнали, что все чудеса происходят от неё. Возможно, что её сбросили бы с крыши. А может быть, все добровольно подключились бы к нашему с Егором эксперименту. И тут я вспомнил рассказ Егора о молдавском эксперименте, когда вначале в ловушку стали попадать насекомые, а затем и грызуны, мелкие животные и даже змеи. Наш торсионный агрегат вернул к жизни людей, уже возвращает животных. Кто же следующий на очереди? Не воскресит ли он динозавров и мамонтом, или каких-нибудь ещё доисторических животных? Я с опаской покосился на крышу нашего дома.