Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь

Мы – спящее животное, но не единственное спящее животное. Что видят во сне вороны или коровы? У нас с другими млекопитающими одинаковые нервные структуры, необходимые для того, чтобы видеть сны. Исследование, проведенное в Массачусетском технологическом институте, показало, что крысы могут видеть во сне, как быстрее пробежать лабиринт. Эти факты стимулируют, по общему признанию, причудливые вопросы, которые в другой культуре вовсе не казались бы странными: могут ли люди и другие животные жить в одном и том же мире сновидений? Адаптируя фразу писателя Филипа Дика – будут ли роботы-собаки когда-нибудь пасти во сне электрических овец?

Когда Джанани Эсвар исполнилось девятнадцать лет, она основала Growing in Nature – индийскую организацию, базирующуюся в Бангалоре, которая помогает воссоединить детей с природой. Ее беспокоило отсутствие такой взаимосвязи во всем мире даже в сельских районах. Ее мотивация также коренилась в собственном опыте общения с животными. Когда ей было восемнадцать, одна встреча с животными коренным образом изменила ее жизнь. Она поделилась со мной этой историей:

«Когда это случилось, мы с бабушкой сидели бок о бок, потягивая утренний кашайам (травяной напиток). Мгновенная тревога нектарниц, «чип-чип» – предупредительные крики цветососов – и замеченное краем глаза, мелькнувшее светло-коричневое пятно. Я подбежала к перилам балкона и позвала бабушку. Как только я добралась до перил, снова мельком увидела хищную птицу, называемую браминским коршуном, которая взмыла над зданием и исчезла из виду. Когда я росла, мне рассказывали истории о браминском коршуне, который, как говорят, является изображением Гаруды (священной птицы Вишну), индуистского божества. Эти истории часто повествуют о доблести, крепости духа и спокойной силе.

Обычно я скептически отношусь к снам. Я имею в виду, что сон может просто означать расстройство желудка, верно? Но в ту ночь мне приснилась та птица. Это был очень простой сон. На этот раз, пролетая мимо балкона, он заглянул мне в глаза. И я отчетливо видела, как он летит за угол. Я ощутила глубокое чувство поддержки и признания, а также предупреждение: во-первых, необходимо обращать внимание на то, какое влияние я оказываю на этот мир, следить за любыми тревожными сигналами, которые я создаю своим существованием; а во-вторых, нужно быть готовой при необходимости кардинально изменить свои планы. До сих пор, когда я вижу браминского коршуна, то вспоминаю эти уроки. Я чувствую себя любимой и посылаю ему благодарные мысли за то, что он есть».

Несколько лет назад, благодаря нашей совместной работе по объединению детей и их семей с миром природы, я познакомилась с Даниэлой Бенавидес, замечательной тридцатилетней женщиной, которая живет в Перу и путешествует по всему миру в качестве эколога и активистки-феминистки. Она работает с общинами, пострадавшими от политических зверств и деградации окружающей среды. Она стала соучредителем перуанской неправительственной организации ConCiencia, которая занимается повышением экологической грамотности и расширением прав и возможностей общин в бедных и уязвимых общинах, и продолжает руководить ею. В более поздней переписке со мной Бенавидес описывала свою родную страну как страну пустынь: «Пустыня, окружавшая мое детство, отражала неосязаемую атмосферу страха, в которой протекала наша жизнь. Террор, похищения, телефонные угрозы, бомбы в автомобилях, комендантский час и взорванные электрические вышки, омрачали наши вечера».

Тем не менее, Бенавидес любит тишину пустыни, где кипит жизнь: «Там крики ястреба пронзают небо, пыль, скалы и отпечатки ног, идущего по тропе десятилетнего ребенка, восхищающегося увиденным». Однажды пасмурным воскресным днем она решила подняться по тропинке, которая вилась вверх по суровым склонам Чаклакайо. Девочка бы предпочла пойти с подругой, но в тот день с ней рядом не было никого для игр. Пока она шла, ее лицо покраснело от страха, а горло сжималось. Девочка боялась, что заблудилась, ведь она забралась на гору намного выше, чем раньше. Тогда она представила, что стоит в одиночестве, окруженная апукуна – горными духами-защитниками, о которых любил рассказывать ей отец. В общине, где провела детство Бенавидес, знали, что апукуна существовали еще во времена империи инков. Их можно найти в скалах и пещерах и, возможно, в животных, которые населяют высокогорные пустыни и сами горы. Хотя апукуна обитают там, чтобы защищать людей, Даниэла боялась их.