Народ без элиты

«Нужно заметить, что вообще гвардейские «малые маневры» в период до и сразу после Японской войны были сплошной анекдот. Первые три-четыре дня войска занимались передвижениями, совершая переходы, иногда довольно утомительные. Все это была подготовка к последнему дню «генеральной атаки», которая с двух сторон в определенный час начиналась и велась всегда на определенный и заранее всем известный пункт – царские экипажи, около которых разбивалась царская палатка. В последнюю минуту вблизи этой палатки, стоя обыкновенно на пригорке, в самом центре сражения, с биноклем в руках, государь Николай II мог любоваться, как с двух противоположных сторон на него идут густые цепи рослых гвардейцев, готовясь к финальной сшибке. Приблизительно за 100 шагов до экипажей офицеры, размахивая шашками, с криком «ура» увлекали свои войска в лаву, и люди, смыкаясь с начальником, самоотверженно бросались вперед. Очень увлекаться и набегать на царские экипажи со штыками наперевес, впрочем, тоже не рекомендовалось. В самый решительный момент, когда вот-вот произойдет свалка, царь подавал знак. Стоявшие рядом с ним два лейб-трубача конвоя подымали свои серебряные рожки, и раздавались мелодичные звуки «отбоя». Войска останавливались как вкопанные, и маневр, к общей радости, был кончен. Минут 20 занимал «разбор маневра», на который вызывались старшие начальники, а затем, никогда не позже 2 часов дня, самое обеденное время, все большое начальство, включая командиров полков, шло закусывать в царскую палатку. Для прочих фицеров около палатки на траве расстилались скатерти, на которых были расставлены тарелки с хлебом, ветчиной и холодным мясом и бутылки с пивом и вином. Чины питались из своих походных кухонь. В этот день холодным завтраком царь угощал больше 1500 офицеров. Кстати сказать, разборами маневров не всегда все начальство оставалось довольно. Рассказывали, как раз один большой генерал был до глубины души возмущен тем, что по распоряжению какого-то рьяного генштабиста ему пришлось радикально изменить план наступления вверенных ему частей.

– Я каждый год, – сердился генерал, – вот уже 15 лет наступаю с северной стороны на Большие Рюмки (было такое село), а теперь какой-то молокосос велит мне делать чёрт знает что!»

Вот так примерно царь и его генералы готовили армию к войне.

Теперь обсудим, как готовились сами офицеры.

Военное дело кадровым военным было неинтересно

О чём бы автор ни писал, он всегда пишет о себе, – это объективное свойство литературы, не относящейся к науке и технике. Действительно, по тому, как автор смотрит на те или иные явления, можно много сказать об авторе даже романа. И уж тем более как на ладони становится виден мемуарист.

Что интересно в этих мемуарах Ю. Макарова и о чём я буду говорить – в мемуарах этого царского офицера начисто отсутствует даже малейший интерес к собственно военному делу – к победе над противником в возможной войне.

Начиная с детства и кадетского корпуса, в мемуарах нет и намёков на тот интерес к военному делу, которым отличалось детство ещё одного семёновца – будущего генералиссимуса А.В. Суворова. Нет и намёка на игру в солдатики или иную игру на военные темы. Все годы учёбы кадетом и юнкером ни у кого из описываемых Макаровым персонажей не было ни малейшего интереса к тому, как им надо будет воевать, если вдруг начнётся война. То же самое было и в лейб-гвардии Семёновском полку, и это весьма показательно, поскольку Макаров поступил в полк за несколько месяцев до того, как Российская империя позорно сдалась в Русско-японской войне.

Тут уместно сравнение с немецкой армией.

Через полтора десятка лет, в 1918 году, по итогам Первой мировой войны сдалась Германия, победители запретили ей иметь полноценную армию и Генеральный штаб. С 1920 года командующим 100-тысячными остатками немецкой армии был генерал фон Сект, и американский историк Д. Корум так пишет о том, чем под руководством этого генерала занялись немецкие офицеры, испытавшие горечь поражения в войне.