Народ без элиты

Для сравнения, через два года, один месяц и 7 дней после начала Великой Отечественной войны, когда СССР сражался не просто с немцами, а практически со всей Западной Европой, а немцы с помощью практически всей Западной Европы воевали только с СССР, Красная армия уже разгромила немцев под Сталинградом и уже сломала немецкой армии хребет в битве на Курской дуге. Через два года, один месяц и 7 дней после начала Великой отечественной войны немцы в войне с русскими только отступали.

Ну а в Первой мировой войне на Восточном фронте русские кадровые офицеры умели воевать только так, как описал Макаров.

Вы удивитесь, но этот последний бой штабс-капитана Макарова тоже был зачислен в победы императорской гвардии.

Дело в том, что левее лейб-гвардии Семёновского полка немцев атаковал лейб-гвардии Преображенский полк, а его позиции располагались возле лесочка, выдававшегося в сторону немцев. Вот по этому лесочку преображенцы догадались скрытно сблизиться с немцами и удачно их атаковать. А 12-ю роту семёновцев, оставшуюся без мудрого штабс-капитана Макарова и вообще без единого офицера, возглавил фельдфебель Ермолов, который «пользуясь маленьким мертвым пространством, которое мы накануне днем изучили, что было сил помчался с ротой на Измайловский участок, где по характеру криков и стрельбы он понял, что происходит что-то для нас хорошее. Измайловцы с нашей 12-й ротой под страшным огнем сидели на завоеванном участке довольно долго».

И этот временный захват кусочка немецких позиций был засчитан за блестящую победу гвардейцев вообще и победу12-й роты семёновцев в частности, лежащего в госпитале Макарова похвалил командующий 8-й армией генерал Каледин.

И надо ли удивляться, что в Гражданскую войну всех этих «блестящих офицеров русской армии» били фельдфебели, вахмистры и прочие унтер-офицеры, а позор от побед крестьянина Махно над белыми генералами был столь нестерпимым, что битые им белые генералы распустили слух, что Махно – это на самом деле переодетый полковник немецкого Генерального штаба Клейст.

Немного о службе и ранениях Макарова

Никакой хронологии своего участия в войне Макаров не даёт. Судя по всему, он в конце октября 1914 года прибыл в полк, который стоял под Варшавой в резерве, затем 5 февраля 1915 года под Ломжей Макаров отличился в описанном им эпизоде оборонительного боя, о котором я рассказал выше. О том, почему он все события в полку с этого времени по август 1916 года даёт только с рассказов сослуживцев, Макаров молчит. Однако при описании им очередного командира полка есть строки: «Помню, 7 февраля под Ломжей везут нас троих на телеге: Тавилдарова с простреленными пальцами ноги, Моллериуса с пробитым плечом и меня с разбитым коленом. Едем мы в телеге, на соломе и хотя при толчках больно, но по понятным причинам настроение у нас скорее веселое. Могло быть много хуже».

То есть Макаров находился в тылу с 7 февраля 1915 года, а затем он с сентября 1915 года по начало августа 1916 года командовал «командой» в запасном батальоне в Петербурге, то есть с февраля 1915 года находился в тылу полтора года. Сам он пишет так: «После годового пребывания на лечении в Петербурге, окончательно оправившись от последствий довольно тяжелой операции, в 20-х числах июля 1916 года я в третий раз выехал в действующий полк».

В полк он прибыл в начале августа 1916 года, а через месяц, уже 7 сентября, Макаров убыл в тыл со сквозным пулевым ранением бедра. Кость и артерия не были задеты, и Макаров сам с помощью солдат по ходам сообщения допрыгал с передовой до тыла полка, а оттуда его на носилках доставили в лазарет.

Мой отец в августе 1943 года на Курской дуге при освобождении города Севск был тяжело ранен большим осколком тоже в бедро с разрывом артерии (была ли повреждена кость, к сожалению, не знаю). Отец сам наложил себе жгут поясным ремнём, затянув его стволом автомата, прежде чем потерял сознание. И менее чем через 4 месяца, 1 января 1944 года, он уже принял 99-й отдельный строительный батальон в 69-й стрелковой дивизии 65-й армии Западного фронта.

Макаров же счёл необходимым сообщить читателям о принятом в гвардии отношении к ранениям: «Никакие прежние “подвиги” во внимание не принимались. Считалось, что семеновский офицер, покуда полк дерется на войне, морально обязан возвращаться в строй хоть четыре, хоть пять раз… От этой обязанности его освобождали только смерть и увечье. В этом отношении солдатам было легче».

Однако Макаров с полученным неизмеримо более лёгким ранением (по сравнению с ранением моего отца) в полк больше не вернулся и о дальнейшей истории полка сообщает, по обыкновению, со слов сослуживцев.