Народ

- Кто, я? Вот ещё! Чтобы я болтал на их варварском наречии? Угга вугга то, лугга мугга это! Такое не по мне! Я учу их английскому, если хотите знать. Я их цивилизую, даже если мне придётся для этого их всех перестрелять, помяните мои слова. Кстати, об "угга-вугга". О чём это они там болтают?

Дафна уже прислушивалась краем уха. Шли военные переговоры, но каким-то странным путём. Вражеские воины слушали Пилу, а когда отвечали, обращались только к Мило, как будто Пилу был всего лишь переводчиком.

Мау вообще не принимал участия в беседе. Он стоял рядом с братьями, опершись на своё копьё, и молча слушал. Дафна собралась уже протолкаться поближе к Мау, но обнаружила, что в этом нет нужды – вожди каннибалов сами поспешно расступились перед ней.

- В чём дело? – прошептала она. – Они боятся пушек?

- Да. Они хотят поединка. Вождь против вождя. Если наш вождь побьёт их вождя, они уплывут.

- И ты им веришь?

- Да. Это религиозный вопрос. Если их бог отвернётся от них, зачем сражаться? Но Кокс хочет, чтобы они все бились, и они знают, что обязаны подчиниться ему. Он сказал им, что наши пушки не стреляют.

- А ты думаешь, что стреляют.

- Как минимум, одна, - тихо ответил Мау.

- Одна? Одна!

- Не кричи. Да, одна. Всего лишь одна. Но это неважно, потому что пороха у нас всё равно только на один выстрел.

Дафна лишилась дара речи. Наконец, она промолвила:

- Но у нас его было три бочонка!

- Верно. Маленький из твоей каюты наполовину пуст. В остальных порох превратился в пороховой суп. Весь промок. Там вонючая грязь, не более.

- Но ведь несколько недель назад мы стреляли из пушки!

- В маленьком бочонке осталось достаточно для двух выстрелов. Один мы сделали из наименее ржавой пушки. Это сработало. Ты сама видела. Теперь в ней большая трещина, и всё равно, она лучшая из всех. Не беспокойся, мы её починили.

Дафна нахмурилась.

- Как это вы её "починили"? Вы не можете починить пушку, не здесь!

- Штанишники, может, и не могут, а я могу, - гордо заявил Мау. – Свинью ты тоже не знала как подоить, помнишь?

- Ну хорошо, и как же вы починили пушку?

- По-нашему, - ответил Мау, широко улыбаясь. – Верёвкой!

- Верё…?

- Ваарк! Кокс – дьявольская креветка!

Даже Дафна, уже открывшая было рот, чтобы возразить Мау, обернулась на этот крик…

Но Кокс оказался проворнее всех. Он быстро повёл стволом, целясь в попугая, полетевшего прочь от берега. Затем взвёл курок, прицелился и начал стрелять – всё одним плавным движением, три выстрела подряд, один за другим. Попугай вскрикнул и рухнул в заросли тонковьюна на прибрежном холме. В воздухе закружились несколько пёрышек.

Кокс посмотрел на окружавших его людей, а потом поклонился, выпрямился и триумфально помахал руками, словно пианист, исполнивший особо трудный концерт. Но Разбойники смотрели на него иначе – будто на маленького мальчика, только что прилюдно обмочившего штаны.

Дафна по инерции всё ещё пыталась понять, как можно починить пушку верёвкой, но эти мысли уже теснило другое, более важное соображение: "Три выстрела подряд! У голландского капитана был револьвер!"

- Думаю, пора, - заявил Мау. – Пилу уже достаточно их запутал. Переведи мои слова на штанишный язык, ладно?

Он решительно прошагал по пляжу и протолкался в толпу переговорщиков, остановившись прямо перед вождями Разбойников.

- Кто сказал, что наши пушки не стреляют? – проревел Мау. - Хватит споров! Огонь!

Высоко на утёсе неизвестная Тонковьюнная Женщина послушно склонилась над своей зелёной пушкой, поднесла спичку к фитилю, и, как учили, очень быстро отбежала за ближайшее дерево, а когда отгремел гром выстрела, ещё быстрее вернулась на место. Но теперь она даже не взглянула на исходящий дымом ствол, вместо этого внимательно уставившись на лагуну.

Ядро плюхнулось в воду, перевернув три каноэ. Несколько воинов оказались в воде. Она улыбнулась и снова занялась свои орудием. Казалось, она бессловесно молит, чтобы ей позволили стрельнуть ещё разок. Разве не она собирала длинные плети тонковьюна? Разве не она день и ночь вила из них верёвки, вплетая в них всю свою ненависть? Разве не она помогала Пилу закрывать трещины в стволе расплющенными железными банками? Разве Мау не видел, как она привязывала эти пластины к стволу, слой за слоем наматывая верёвки, такие же крепкие, как её жажда мести?

Мау видел, и верёвки выдержали: они удержали красный гром внутри ствола.

Она снова вернулась к дереву, вынула своего сына из тонковьюнной колыбельки, поцеловала его и заплакала.

- Мы снова выстрелим! – закричал Пилу посреди всеобщего замешательства. – И уничтожим ваши каноэ. Мы требуем битвы один на один. Вы обязаны согласиться! Или вы хотите плыть домой без лодок?

Разбойники собрались вокруг Кокса, который принялся отчаянно ругаться на них.

- Что нам терять, мистер Кокс? – выкрикнула Дафна, перекрывая общий шум. – Или вы не уверены в своей победе? – а потом прошипела на местном наречии: - Мы потопим все каноэ! Наши пушки наготове!

Мау прошептал ей что-то и она добавила, снова обратившись к первому помощнику: