Читаем Наркомы страха полностью

— Нет. Не хочу их подводить после всей этой истории Каменев — Бухарин (имеется в виду тайная встреча Бухарина с Каменевым и Сокольниковым во время июльского Пленума ЦК, о которой было рассказано в троцкистской листовке; по утверждению троцкистов, на встрече речь шла о возможности блока между правыми и сторонниками Троцкого, причем Бухарин будто бы сказал, что предпочел бы видеть в Политбюро вместо Сталина Каменева и Зиновьева; Бухарин, не отрицая факта встречи, утверждал, что о блоке речи не было. — Б. С.). И Бухарин, и Рыков, и Томский, конечно, для партии будут сохранены. Кстати, вы читали новую книгу Эренбурга о Ротшванце (имеется в виду роман Ильи Эренбурга «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца». — Б. С.)? Нет? Гениальная книга. Я ее получил в Томске (место ссылки Радека. — Б. С.) из Парижа. Ее зачитывают все до дыр. Рекомендую почитать. Слыхал новые анекдоты и мог бы теперь снова уехать в Томск. Самый лучший анекдот о том, что Троцкий решил покончить жизнь самоубийством и прислал Сталину письмо, что вызывает его на социалистическое соревнование…»

Весь разговор Презента и Радека отчеркнут карандашом. Сталин наверняка читал его с большим вниманием. Выходило, что бывшие оппозиционеры в ссылке жили почти как на курорте, да еще и имели возможность общаться с заграницей. Кроме того, и Радек, и другие троцкисты продолжали высоко ставить Льва Давидовича, хотя тот же Карл Бернгардович впоследствии не раз зло нападал на главного сталинского оппонента в партийной печати. Значит, публично говорит одно, а в душе-то отнюдь не считает Троцкого ничтожеством. И возвращаются в партию его приверженцы потому, что верят: теперь восторжествовала их линия на уничтожение кулачества как класса. Но вместе с тем надеются, что и Бухарин сохранит часть своего влияния в партийном руководстве. Сталин вполне мог расценить эти откровения как подтверждения того, что блок троцкистов с правыми вполне вероятен. Записи Презента укрепили Сталина в намерении покончить с оппозиционерами не только политически, но и физически.

Вознесенный когда-то Иосифом Виссарионовичем чуть ли не до небес Демьян Бедный оказался, если верить Радеку, подголоском правых. Справедливости ради отмечу, что Сталин резко критиковал Демьяна еще до знакомства с дневником Презента. В декабре 1930 года ЦК партии с подачи генсека приняло закрытое постановление, осуждающее некоторые фельетоны поэта. Демьян обратился с письмом к Сталину, но внезапно получил холодную отповедь: «Критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлекла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее».

В дневнике Презента Сталин нашел многочисленные подтверждения очернительских мотивов у Бедного. Например, 27 июня 1930 года Демьян так охарактеризовал Презенту смысл своего фельетона «Темпы», появившегося в «Известиях» и вызвавшего впоследствии осуждение ЦК: «Как там с идейной точки зрения, не прут ли мои белые нитки наружу? Я перед вами как перед любимой женщиной — без штанов… Мне нужно было обо-срать старую Россию, и я это обсирание сделал. Надо было сказать старой России не просто: ты б…., но надо было, чтобы она поверила в то, что она б…… Попутно Демьян обрушился на «буревестника революции»: «Читали вы в № 6 «Наших достижений» несколько строк Горького по поводу самоубийства Маяковского?.. Я прочел. Он меня тоже любит. Завистливый и мелкий человечек. Когда он узнал о смерти Маяковского, наверное, подумал: жаль, что не Демьян. Б….! Он в этом году не приедет. Хоть бы он заболел диабетом — был бы подарок к 16 съезду».

Близкий к Алексею Максимовичу Ягода эти строки должен был читать с удовлетворением. Сталина они уж точно приведут в бешенство, Демьян навсегда лишится должности первого государственного поэта, и Горький останется в гордом одиночестве на недосягаемой высоте советского литературного Олимпа. Однако низвержение Бедного произошло уже после смерти Горького и начала падения Ягоды.

Осуждение оперы «Богатыри» по либретто Д. Бедного за «очернение» прошлого Руси постановлением ЦК в ноябре 1936 года, равно как и исключение Демьяна из партии и из Союза писателей в августе 1938-го, случилось уже после знакомства Сталина с крамольными высказываниями литератора. Не будь дневника Презента, Иосиф Виссарионович, возможно, не стал бы так сурово расправляться с былым любимцем, не стал бы выбрасывать его вон из партийных рядов. Ведь идеологические ошибки Бедный всегда готов был исправить. Благодаря этому Демьян опять вошел в милость в годы Великой Отечественной войны.

29 октября 1929 года Михаил Яковлевич Презент зафиксировал очередной свой разговор с отставным редактором «Известий»: «Все симпатии Стеклова, конечно, на стороне так называемого правого уклона, т. е. Рыкова, Томского и Бухарина. Но он молчит, умно «соглашаясь» с генеральной линией.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии