Наркокурьер Лариосик

И только потом, через месяц или больше того, найдя наконец время на собственного сына, собрав по крупицам и мелочам странности поведения ангела за последние годы, прокрутив и перекрутив мысленно по новой милые особенности подростка, так иногда умилявшие ее своей наивной непосредственностью и смешливой лаской, Изабелла Владиславовна с обреченностью поняла, в какие высокие неполиграфические технологии завели ее и ее Лариосика многотысячные тиражи, эти запахи, краски и кооперативные гонорары. Однако то, что уже поздно и сделать с сыном ей ничего не удастся, и обратной дороги для него тоже теперь нет, она поняла также отчетливо. Поняла… как и то, что сына своего, Лариосика, она потеряла теперь навеки. Поняла, почернела лицом и вернулась в типографию. К запахам, краскам, гонорарам и тиражам. Еще большим, чем прежде, но в одночасье потерявшим всякий смысл. Как и вся ее жизнь…

Прошло время, и Ларэ объявилась на точках распространения товара в новом обличье. Теперь она выглядела просто сногсшибательно. Волнистые кудри ее распрямились, как следует прохимичились и сделались ярко-рыжими. Тугая мини-юбка, долгожданная шпилька на ноге, чулки со стрелкой, тонкий, не перетягивающий соски бюстгальтер, совершенно ненужный при ее и так нагло торчащих полушариками силиконовых железах, придающий какую-то новую дьявольскую уверенность ее обладательнице, обильная косметика, накладные ногти и ресницы — все было готово давным-давно и лишь ждало своей минуты — торжественной и победной. Узнавали ее теперь только по необычному имени, но уже через несколько дней она по новой и с большим против прежнего отрывом завоевала клубно-дискотечную тусовку, и наркотические дела ее пошли пуще прежнего, по скоростному графику опережения собственных планов по части завершающего вступления в женскую негу. Уже совсем в женскую, по-настоящему, без чего бы то ни было лишнего…

Про художественное училище и про то, что занятия там начались давным-давно, Ларэ вспомнила совершенно случайно, когда наткнулась вечером на того парня, поступавшего-непоступившего. Тот узнал в рыжей Ларэ Лариосика лишь после неоспоримых ее доказательств в виде воспроизведенного при недавней встрече диалога, того самого, про этюды. Только тогда он признал собственную неправоту, уважительно подвинулся и, на всякий случай, спросил все равно на «вы»:

— Ну, как ваши этюды? Я просто не знал, что вы такая… стали…

— Какая? — кокетливо спросила Ларэ.

— Супер, — не задумываясь ответил парень. — Не верится даже, что мы знакомы… А вы женщина или… так… под нее работаете?

— Я — женщина, — ответила Ларэ, — но пока еще девушка. Чек возьмешь?

— Привет, Ларэ! — крикнули ей справа. — К нам подойдешь?

— Привет, Ларэ! — крикнули ей слева. — Забегай сюда, у нас столик!

— Потанцуем, Ларэ? — спросили ее сзади.

И Ларэ подходила, забегала и танцевала, но разговор этот с парнем ее огорчил. График графиком, но вопросов подобных она не хотела. Тем более не хотела она непредвиденных неожиданностей. Не хотела, ненавидела и уже боялась…

Случай подвернулся сам собой. Партия героина была в расфасовке, как обычно, но большая и по низкой цене. Правда, к ней прицепляли десять килограмм маковой соломки. Она подумала, прикинула и взяла. Взяла, несмотря на то, что предложил Рыхлый, который доверия уже не вызывал. Взяла, потому что прикинула про это самое хорошо и точно, тем более что Рыхлый отдавал так, на веру, за репутацию. Если все уйдет быстро, то хватит. Хватит на второй этап. На самую главную в ее жизни операцию, и тогда… Тогда — ничего уже лишнего, ничего позорного и ненужного для Ларэ не останется, все будет удалено безболезненно и аккуратно, и она найдет себе любимого человека, мужественного, доброго и сильного, и она выйдет за него замуж, и ее будут любить, как настоящую женщину, и ласкать и гладить, как живую, а не бутафорскую. И тогда она тоже ответит любовью, своей любовью, такой же настоящей, какой станет сама. Когда все закончится…

Когда на следующий день Ларэ появилась на дискотеке, была пятница, и все было как обычно: музыка бухала, свет мигал и искрился, народ отрывался по полной программе, а ее контингент, в нервическом ожидании лучшего из жизненных катализаторов уже рыскал глазами по сторонам в поисках знакомых спасателей. Первые девять чеков ушли минут за сорок, в рублях и долларах, примерно пополам, оставался всего один чек, но еще не пришли забирать соломку. Об этом она договорилась вчера, там же, в клубе, с одним, тусклого вида хмырем с бегающими глазами и дергающимся кадыком.

«Странно, — подумала она тогда еще, — типичный кокаинщик, а заказ дал на соломку».

Хмыря этого за последнее время она встречала довольно часто, то по клубам, то в дискотеке, но до дела обычно не доходило. Что-то каждый раз останавливало Ларэ от контакта с ним. В этот раз, правда, обошлось без излишних рефлексий с ее стороны — цель оправдывала средства, потому что была такой, что средства значения не имели, а поэтому в итоговый расчет уже не принимались…