Наркокурьер Лариосик

Он положил записку на место и рассеянно побрел в мамину спальню, туда, где было большое зеркало. Там он включил полный свет и, развернувшись в три четверти, задумчиво уставился в свое отражение. Кровь на ухе совсем засохла, и две маленькие, плоско затвердевшие капельки прилипли к ушной раковине. Одна из них слегка размазалась при ударе и больше походила на грязь. Зато другая напоминала неровный темно-красный кружок и пришлась ровно на середину ушной мочки, как миниатюрная сережка для маленького уха. Лариосик долго смотрел на кровяную капельку, а затем медленно начал скидывать с себя одежду. Оставшись совершенно нагим, он открыл мамин гардероб и стал выворачивать оттуда содержимое. Черная юбка, которую он отобрал, подходила, но была слишком длинной, тем не менее он отложил ее, приметив такой же, как и сама юбка, длины разрез, тянувшийся сбоку от бедра и до самого низа ткани. Шпильки просто были точно по размеру ноги, и он, надев их первыми, засмотрелся на собственную отведенную в сторону ногу, оказавшуюся неожиданно такой красивой в вечерней лаковой обуви. Лифчик Лариосик выбрал тоже черный, потому что к этому моменту на нем уже красовались черные колготы. В отличие от лифчика они оказались безразмерными и плотно обтягивали ноги, сверху же он просто завернул их несколько раз вокруг резинки. Из блузок он отобрал единственную, любимого нежно-голубого цвета, почти прозрачную, и с удовлетворением отметил, что лифчик его хорошо просматривается сквозь тонкую ткань, хотя красивого рельефа, на который он рассчитывал, не получилось. Тогда Лариосик напихал в пустые лифчиковые чашечки скомканных трусов, носков и еще усилил конструкцию тремя носовыми платками, включая и тот, поцелуйный. После такого принудительного с его стороны вмешательства грудь поднялась, чашечки наполнились, и он снова прикрыл все это блузкой. Сережек у мамы он не обнаружил, зато обнаружил в коробочке кучу всяких пластмассовых украшений, а также колец, бус и обручей, куда нужно просунуть руку. Особенно понравились те, что были из твердой негнущейся кожи, всех почти цветов. Оставалась косметика. Ну, а как пользоваться ею, несмотря на имеющееся разнообразие коробочек, тюбиков и флаконов, Лариосик знал уже не понаслышке — за последний год к первому своему опыту он возвращался не раз…

Через полчаса, завершив туалет, он посмотрел на себя в зеркало и ахнул… Перед ним стояла молодая женщина, со светло-русыми кудрями, с томным взглядом и удивленно приоткрытым маленьким ртом, аккуратно обрамленным ярко-красной помадой с перламутром. То, что цвета бывают — просто, а еще бывают — с добавлением чего-то поблескивающего, отдельно от самого цвета, он понял уже давно, когда приходил в магазин, где было много всякого белья, куда за ним приходили женщины, среди которых были настоящие красавицы, и он тайно наблюдал за тем, как они выбирают покупку, как тонкими пальчиками трогают разные вещи, и все эти вещи были такими красивыми и маленькими, и всегда разных цветов, и часто с кружевами по краю и резиночкой сзади. Именно тогда он заметил, что губы их, этих женщин, и даже не всех, а самых красивых из них, поблескивали еще чем-то, кроме краски, чем-то перламутровым…

Лариосик медленно, подбирая по пути руками длинную юбку, прошел в свою комнату и, как был, лег на спину в свою постель. Горечь и обида на Юлика постепенно улеглись, разгладились и сменились чувством приятным и снова немного волнительным. Он закинул руки за голову и плавно переложил правую ногу на левую. Длинная пола юбки соскользнула с кровати и упала на пол, обнажив бедро подростка. Он провел рукой по бедру и подумал: «Это не я… Это я, но не совсем я… Это он, но не я… Это я, но совсем не он… Совсем не он… НЕ ОН!..»

…Свет погас, но не сразу, а медленно, как в кинозале, и в комнате раздался знакомый звук. С таким же звуком вращалась по паркету бутылочка, тяжелая пустая бутылка из-под шампанского с длинным горлом темно-зеленого стекла, та самая, которая указала тогда на Юлика. Лариосик опустил глаза на пол, и звук внезапно прекратился. Бутылка замерла и горлом своим указывала теперь на него, на Лариосика. Он присмотрелся. К полу бутылку теперь прижимала ладонь, одновременно обнимая ее. Это была мужская ладонь, и он сразу необъяснимым образом это почувствовал. Он поднял глаза и увидал Юлика. Юлик, не снимая руки с бутылки, смотрел на него молча и строго.

— Это ты, Юлик? — спросил Лариосик, не поднимаясь с кровати.