Нарисуй мне дождь

Да, если говорить начистоту, я больше ревновал ее к женщинам, чем к мужчинам. И вот, сбылось, ‒ смутные догадки обернулись пугающей явью. Для меня непонятны были гомосексуальные наклонности Ли. Секс без мужчины, в моем понимании, не отвечал логике, и я не видел в нем ничего порочного. Ведь то, что она делала со своими подружками, было равносильно совокуплению со своим подобием, – с зеркалом. Всего-то взаимная мастурбация. Но может ли мастурбация считаться изменой? Ведь это все равно, что заниматься сексом с самим собой.

Я в этом был совершенно не искушен и понятия не имел, насколько сильна бывает лесбийская любовь, когда за любимую, не задумываясь, отдают все на свете, включая и жизнь. И я, несмотря на всю нашу душевную и умственную близость, оказался в тупике, не в состоянии ее понять. Я не знал, расценивать это, как предательство или, как невинную шалость свой взбалмошной подруги.

Что же касается поступков, то менее всего человек задумывается об их глубинных мотивах, поэтому, мало кому дано понять их кажущуюся странность. У большинства людей сами по себе они бессознательны, только продуманные целенаправленные действия осознанны. В сексуальных же отношениях, каждый сходит с ума по-своему: один, торчит от женщин, другой, от мужчин. Кто-то там, на небе, неправильно стасовал колоду, и мужская душа оказывается в женском теле, а женская, в мужском. Несовпадение по полу, так что ж из-за этого, стреляться? Или, ‒ как там говорил Кимнатный?..

– Скажи, ты могла бы без них обойтись или ты без них жить не можешь? – глядя под ноги, смущаясь, спросил я, не поднимая глаз.

– Скорее да, чем нет… ‒ вынырнув из глубин своих мыслей, она смотрела на меня, растерянно моргая, как спросонок.

Думая о чем-то своем, она не была готова к моему вопросу. Да и вопрос, размышляя о своем, я поставил так, что ни один нормальный человек на него однозначно не ответит. Так не собранно, на ходу, серьезный разговор не ведут, выговаривал я себе.

– Я не то сказала… – с отчаянием прошептала она, – Я не то́ хотела сказать. Не то!

Она остановилась, порывисто развернула меня лицом к себе, крепко взяла за плечи и глянула прямо в глаза. Столько обнаженной боли было в ее взгляде!

– Я знаю, что должна тебе сказать, но у меня нет таких слов. Чувств много, а слов нет… Вернее, слова-то есть, но они истерты, как пятаки. Не слова важны, а то, что внутри слов, их внутренняя сила. Надо освободить силу, заложенную в слова или придумать новые. У тебя душа поэта, ты понимаешь вес изреченного слова, но словами не выразить то, что чувствует человек. За сходством слов не разглядеть различные чувства. Нужны другие, насущные слова, без них мы, как немые. Но слов тех еще не придумали и не придумают никогда. Чувство за гранью слов.

‒ Что слова?.. Разве словами передашь, что у тебя на душе? То, как у меня с тобой, ни с кем не повторится, не получится, я знаю. Кроме тебя, мне никто не нужен. Вот крест святой, я правду говорю! ‒ она перекрестилась широким крестным знамением.

От неожиданности я попятился от нее. Никто в жизни не говорил со мной с таким убеждением. В отличие от моих запутанных отношений с богом, она была по-настоящему верующей, своей собственной, неколебимой верой. Сознавая всю иррациональность веры в бога, я никогда не относился к ней свысока, ведь ничего более существенного взамен никто еще не предложил. К тому же, я и сам не раз отмечал убожество слов, по сравнению с богатством палитры чувств. Словами можно выразить лишь простые мысли, где уж там говорить о чувствах. Подумал я как-то вскользь, не вникая ни в суть сказанного ею, ни в то, что пришло мне на ум. В голове у меня кружился хоровод мыслей, да пляска была не из веселых.

‒ Ты не знаешь, как мне бывает тяжело, и понять не сможешь, как мне не хватает простого человеческого тепла. Я одна на свете и, если завтра меня не станет, никто этого не заметит. Мне много не надо, но если б ты знал, как мне бывает одиноко, как хочется, чтобы кто-то был рядом, как я хочу тебя обнять, стать с тобой одним целым и… И, умереть. А тебя нет и нет. Я не буду тебе ничего обещать, но поверь, то, что у меня было с ними, когда-то раньше, до тебя, в прежней моей жизни, никогда не повторится!

Я стоял и не знал, что сказать.

– Что сделать, чтобы ты мне поверил? Чего ты молчишь?! Я стучу в дверь твоего сердца, слышишь ты меня или нет? Отзовись же, наконец! Ты мне веришь?

– Да, – твердо ответил я.

Глава 15

Окончилась зимняя сессия.

Первые свои экзамены в институте я сдал успешно, и после окончания сессии поехал на каникулы домой. Но прежде необходимо было выполнить ряд формальностей. Я вернул в библиотеку учебники и мне выдали специальный талон с печатью, вручив его лаборантке кафедры, где сдавал последний экзамен, я получил у нее свою зачетку. Этот сложный механизм возврата книг был разработан хитроумными библиотекарями, по-другому вернуть их было невозможно. Перед экзаменами студенты набирали их мешками, и не могли с ними расстаться до следующей сессии, зачастую, ни одну из них, не открыв.