Нарисуем

– Дальше хочешь? Только вниз! Пятьсот метров всего.

Из машины я на карачках, осторожно вылезал – как бы не сверзиться. Пека щегольски встал над самым обрывом. Чуть ниже в серо-жемчужный океан уходили два длинных мыса – слева и справа от нас.

– Руки, – пробормотал я.

– Ноги! – Пека уточнил: – Ноги называются – Левая и Правая Нога.

Голоса наши на просторе, не отражаясь ни от чего, звучали тихо.

Между протяжными вздохами моря доносился птичий гвалт со скал, невидимых нами.

– Ну пошли? – я шагнул в сторону правого мыса.

– Стоп. Сперва подумай чуть-чуть.

– О чем?! – азартно произнес я.

– Однажды, по дури тоже…

– Спасибо тебе.

– Пошел – так вернуться не смог – налетел туман, все ледяной кромкой покрылось. Соскользнешь – и туда! На карачках возвращался.

– Бр-р… А что это за скелеты там? – На спуске мыса к морю белели огромные костяки.

– Китовые челюсти. Чукчи-морзверобои жили. Большого кита за двадцать минут разделывали – оставался только скелет. Челюсти – как каркас для чума. Шкурой покроют – и живи!

Не хочу!

– Ну и как шла добыча здесь?

– Нормально. Нерпа всегда тут, моржи на несколько месяцев уходят, потом возвращаются. Еще киты. Настоящий морохотник на любого зверя кидается не колеблясь!

Глядя на челюсть, можно себе представить размер кита! И отвагу охотника!

– Вот тут, – он с грустью узкий галечный пляж указал, – была забойная площадка котиков. Загоняли сюда – и били!

– А где ж всё теперь?

Пека молчал. Океан равнодушно шумел… Там же, видимо, где все, что было, и где скоро будем все мы… Величие картины настраивало на возвышенный трагический лад.

Пошел снежок, занося все пухом. Это июнь!

– А там что за пепелище? – указал я на Левую Ногу.

– То РЛС, радиолокационная станция была, за океаном следила, за ракетами, которые мог кинуть на нас коварный враг. Сгорела в прошлом году.

– Враги?

– Какие, на хер, враги? Комиссия из Москвы. Контролировать приехали. Ну и сожгли.

– Странный способ контроля.

– Какой есть… Устроили им тут охоту на белого канадского гуся, прилетает аж из Канады гнездиться и яйца высиживает на голой скале – сидит зачастую всего на одном яйце. Подвиг совершает. И тут с моря приходит снежный заряд, заносит их, только шеи торчат, но пост свой не покидают. Ну, белый песец этим пользуется – бежит и на ходу им шеи стрижет – рядами просто. Про запас!

– Зверь хоть на пропитание себе берет – иначе ему не выжить, – я пытался привнести хоть что-то светлое в этот сюжет. В этом царстве диких скал, похожих на ад, я пытался нащупать хоть какую моральную гармонию. Иначе как же писать? Да и жить, между прочим…

Пека, однако, отмел последние мои надежды.

– Не надо песен! Зверь и есть зверь. Гляжу тут – бежит прямо по улице, и сразу четыре хвоста леммингов, мышей полярных, торчат из пасти и дрыгаются еще. Зло взяло. «А не подавишься?» – говорю я ему. Так он что делает? Останавливается и смотрит злобно на меня. Не боится! Знает, что шкура линяет, бить сейчас никто не будет его. И лает на меня, да так, что мыши из пасти вылетели – одна даже живая, поползла! Так злобно лаял, что еще двух леммингов, полупереваренных, срыгнул. Мог бы – загрыз меня!

Мрачное кино.

– Да только люди хуже зверей! – Вот, оказывается, Пека куда клонил. – Спустили им мотобот – с моря лупили прямо по гнездовьям и вылавливали гусей убитых прямо в воде. Но большая часть, конечно, в скалах застряла, не достать. А тем по х…! Ну и бог наказал. Сначала дристали все! – Пека захохотал. – Клозет отдельно у них, мы в бинокль наблюдали с поселка, как бегали они, на ходу брюки с лампасами скатывая. Потом уснули – и полыхнуло! Лампас, конечно, после этого лишились. Но бдительность проявили задним числом: этот поселок звероводов, мыс Правая Нога, прихлопнули. Мол, как же он тут теперь без присмотра будет стоять? А вдруг зверобои шкурки в Америку повезут продавать? Это ни-ни! Лучше выселить на хер! Я на острове Врангеля был – там американцы провокации устраивали: вираж закладывают над нашим аэродромом и, пока ракетчики, перехватчики, взведут агрегаты свои, – бжжжик! – улетают. Теперь летай сюда кто хочешь – никакого контроля! Но бдительность, б…, проявили все же – зверобоев выселили, а что морзверя больше не добываем – пустяк! Главное – идеологию соблюсти. Не дай бог зверобой в Америку заскочит. В мгновение ока поселок разорили!

– И где же они?

– Да оседло нынче. В домах. Шапочки шьют. И пьют по-черному, начиная с детей.

Скалы скрывались в тумане… и концу света приходит конец! Чайки, рыдая, кружили над пепелищем.

– Алкоголички. В цистернах тут спирт был.

Да, разумно хозяйствуем!

Уже ехали обратно, но Пека ужасы продолжал: всемирное потепление идет, прибрежные льды тают, у берега льда нет, моржу со льдом приходится далеко уходить, на большую глубину, там они до рыб не доныривают, с голоду дохнут. А белые медведи, наоборот, в парадных ночуют, пожирают людей…

В том числе, видимо, и рабочий класс!

– Все, р-работать! – жахнул я по столу, только вошли.

– Ну что? – произнес он зловеще. – В реальность тебя, что ли, окунуть?

– Давай, – смело пискнул я.

– Ну слушай… Заделался я сменным мастером…

– Та-ак.