Нарисуем

– Ложись вот сюда. Смело, – не совсем уверенно указал он.

Насчет смелости не понравилось мне. И тут смелость понадобится? Известно, чем она заканчивается, – потрогал глаз.

– Журов, механик морпорта, – обозначил он койку. Видимо, наименее опасен. Этим его гостеприимство и кончилось.

– У нас тут сейчас так. Утро-вечер не различаются.

То есть ужин так же отсутствует, как и завтрак. Я шумно сглотнул слюну – и уши откупорились: даже шорохи слыхать.

– Все. Давай рассказывай!

– Так час ночи.

– А разница есть?

– Там, за сопками, долина. Россию напоминает – единственное такое место. Даже деревья растут. Почему, непонятно. Потому даже рубленые избы стоят. Село Троицкое… Как раз на Троицу казаки доскакали сюда.

«Да-а…» – я глядел на унылый пейзаж. Возможно, казаки погорячились.

– Нет, ну тут-то, на Пьяной Горе, так ничего и не было никогда, – оправдался Пека.

Видимо, и не будет. Только эти дома.

– Главное – гора. Говорил уже – замечать стали, что от Пьяной голова кругом идет. Поэтому так и назвали ее. Сперва думали: шаманство. Шаманов тут полно. После ученые выяснили – разлом земной коры: вся магма из центра земли прорвалась, со всем содержимым. Ну, уран. Золото. Железо. Алмазы. Богатства, в общем, хоть ж…й ешь!

Это вычеркиваем.

– Но первым дед мой начал копать…

По прежней версии Пека сам ногтями все это богатство отрыл. Эпос меняется.

– Прадеда хоронил. Заложил пороху дюже. Иначе землю тут не поднять. Тот богатырь был – в дверь не влезал. Рвануло как следует. Дед подходит, смотрит – металл!

– Так. И что? – Я навострил ручку.

– Все! Бл…ей с Америки выписывал! Негритянок! А потом национализация, ху…зация! Все отдай.

– А сейчас работа продолжается! – я бодро сказал. Не оборвать бы ниточку.

– А куда, на хер, денешься? Роем. Пьяницу от вина не отучишь! Сперва выстроили тут Шанхай.

– Здесь?

– Ну, всякие хижины самодельные. Из жести, фанеры. В нашем климате – самое то! На дверь набивали рваные ватники, галоши – как-то утеплить. Надо было в секунду проскользнуть: дверь откроешь – оттуда пар. И ругань. И что-нибудь тяжелое летит в тебя: «Не студи, сволочь!» Жили за занавеской. И тут же детей делали – и не столько, сколько сейчас. Вон бараки еще остались.

– Вижу.

– Ну, в бараках исключительно интеллигенция жила. Как лагерь ликвидировали – руководящий состав вселили. Начальник шахты, главный инженер. Их сын был мой кореш – так я туда к ним на цыпочках входил.

– Чей сын? – Я устало отложил перо. Не успевал за потоком информации.

– А. Главный инженер женщина была. Из дворян. Чисто, красиво, помню, у них.

Это в бараке-то?

– Ну а потом пошли эти уеб…ща, хрущевки. Что здесь, что в Сочи – один проект. Как-то не учитывалось, что климат здесь несколько другой. Да и привыкли все же жить на земле. Так что первое время в ванной свиней держали, кур. Окна не открывали, естественно. Так что аромат соответствующий был! Тем более ни ванна, ни туалет не работали – канализацию поверху не проведешь, а мерзлоту долбить трудно. Тоже недоучли. Так что делали туалет во дворе, на двадцать дырок. А как их? Мерзлоту только ртуть прожигает – выносили с работы. Вечером сидят все рядами, обсуждают политику, производство – где еще? Простые называли это «очковая змея», а интеллигенты – «ветер-клозет». За зиму такие монбланы вырастали! Летом таяли. На самосвалах их вывозили. Так что запах себе представь! Но в кино, вроде, запах не передается? – озаботился он.

Ну, пока мы создадим этот фильм – научатся.

– А родители через все это прошли. И я захватил. Шутка была: квартира со всеми удобствами, но удобства во дворе. А чукчи наоборот – жили рядом в чумах, а квартиры использовали как сортир. Так протекало наше счастливое детство. И ничего! Нормально казалось. Никакого уныния. Набегаешься – довольный приходишь. Теперь-то лафа! Провели канализацию, отопление.

Так что запах, возможно, в фильме и не понадобится.

– Вон трубы стоят – серебристые, на опорах. Тут только так. Иначе летом, когда мерзлота поплывет, перекорежит их… А в бараках только освобожденные уже жили – спокойно, сдержанно. Здесь нарываться им ни к чему. Одеты все были хорошо. Ждали навигации – и с ней исчезали, хотя разрешения на цээрэс, центральные районы Союза, не было ни у кого. Разбирались между собой тихо: каждой весной пять-шесть «подснежников» находили со следами насильственной смерти. Снабжение отличное! Компоты китайские «Великая стена». Кофе из Индии «Бон-бон». Картофель из Голландии, в таких красных сетках красивых. Лишь дай металл! Умыться не хочешь?

Часов семь уже как здесь – и впервые такая свежая мысль.

– С чего бы это?

– Так утро уже.

По пейзажу не скажешь. Довел до сортира – к счастью, не во дворе, всего лишь в конце коридора. Тут же телефон висит! Не верится, что дозвониться отсюда можно, с края земли!.. Умываться-то я не шибко люблю… тем более в трудных условиях. После меня Пека пошел. Долго фыркал, сопел с какими-то длинными паузами. Я даже встревожился – что там с ним?

Вернулся, вафельное полотенце к лицу прижав, с красными пятнами.

– Ты чего?

– Нормалек, – глухо через полотенце произнес.

– Кровь из носа?