Направление — Прага

С какого-то времени Вайнер начал обращаться к нему по имени. Сперва это раздражало, хотя Ян и не дал этого понять, но потом привык. «Неважно, как он меня называет, в наших отношениях это не меняет ничего». Однако для него Вайнер остался «майором» или «майорчиком». Называть его Гансом Яну как-то не хотелось.

— Ян, что ты будешь делать, когда все это кончится?

— Я служил в ссудной кассе, но без большой охоты. Мы с Павлом хотели бы, пожалуй, учительствовать.

— С Павлом?

— Это мой друг из гимназии. Мы вместе сюда пришли. А ты? — спросил Ян, помолчав.

— Я? Кем буду? Тебе не кажется, что это и от тебя зависит?

— Пожалуйста, не заводись опять.

Ганс Вайнер опустил голову, бесцветным голосом спросил:

— Родители есть?

— Мать. Отец погиб при воздушном налете у вас в рейхе.

— А у меня только отец. Мама умерла, когда мне было три года. Я ее не помню. — Вайнер отряхнул шапку. — А девушка есть?

Ян стиснул губы.

— Есть, — сказал он, упрямо дернув головой. — Если только вы ее не отняли у меня.

Майор остановился, посмотрел Яну в глаза.

— Ян, — серьезно сказал он, — что ты все «вы» да «вы», я-то здесь при чем?

Снизу до них донеслось тарахтенье подводы, ехавшей по дороге в сторону леса.

— Молчи уж, — только и сказал Ян, уводя за собой майора в глубь леса.

Как только подвода проехала, они вышли на опушку, откуда открывался вид на долину. Ян поразился, насколько его представление о ней, продиктованное картой, оказалось близким к действительности. Единственная неожиданность (он проглядел маленький черный прямоугольничек на карте) — приземистое здание внизу у реки, с горой бревен и белыми штабелями пиленого леса. Лесопилка. Ян не верил своим глазам. Он невольно оперся плечом о дерево. Сходство с пилорамой, которую они взорвали недавно, было поразительным. До чего эта картина деревенской лесопилки со штабелями досок и брусьев, с рекой и дорогой была похожа на картину недавних дней, там, по ту сторону гор, на картину, которая ночью вдруг вспыхнула в ослепительном сиянии взрыва. Только здешняя долина была помельче, склоны более пологи, а от шоссе к лесу вела простая каменистая дорога. Сейчас вверх по ней громыхала подвода, две другие сворачивали на дорогу с шоссе.

Зима на носу, понял Ян, лесорубы спешат доставить весь поваленный лес на пилу. Ему это было знакомо. Перед отправкой в рейх он устроился на местную пилораму, которая принадлежала двоюродному брату матери. Там он был в безопасности, дядя по возможности щадил его, но уберечь от рейха не мог.

Железные ободья тяжелых подвод звенели о камень. «Пустые едут вверх, груженые — вниз, движение как на пражском мосту, — рассуждал Ян. — Днем нам не перебраться. Эти хозяева для нас вряд ли опасны, но кто знает?» В голове у него мелькнула мысль, столь же соблазнительная, как и неосуществимая: завладеть одной из этих подвод и дерзко поехать на ней к цели. Он не сомневался, что это был бы самый быстрый и явно самый безопасный путь. Никто не обратил бы на них внимания, так же как не обращают внимания на всех этих хозяйчиков и возчиков, едущих по своим каждодневным делам в город, на поле, в лес. Можно было упиваться этой идеей, но ее не осуществишь.

Оставалось только уйти в лес и ждать. Ждать до самого вечера, когда начнет темнеть… а сейчас только-только рассвело. Это будет жутко длинный день, наверно, самый долгий и самый мучительный из всех, прожитых ими в пути… под дождем, в слякоти. Яна трясло от холода, холодные капли стекали по шее на спину, плечи, лопатки — все было мокрое, а снизу по всему телу шел холод от закоченевших промокших ног. Майор был не в лучшем состоянии. Стоять неподвижно на месте нельзя. Даже если им придется бессмысленно ходить в лесу вдоль опушки туда-сюда, только чтобы двигаться, все равно это лучше, чем стоять вот так, в бесконечном, убийственном ожидании.

— Пошли. — Ян дернул рукой.

— Куда? — спросил майор, когда Ян потащил его обратно в лес.

— Туда, — строго отвечал Ян.

Ганс Вайнер громко вздохнул. Мокрый, холодный лес начал внушать ему больший страх, чем самое худшее из того, что могло ждать его в конце этого путешествия. Он чувствовал, как застывает и тяжелеет все тело, превращаясь в камень, как ноги уходят в землю под этой тяжестью.

— Нет, — сказал он, не в силах сделать следующий шаг.

— Что значит «нет»? — обеспокоенно спросил Ян.

Ганс Вайнер стоял неподвижно, молчал, уставившись куда-то в пространство.

— Что значит «нет»?

Вайнер все так же молчал и не трогался с места.

— Дьявольщина, да что это с тобой?

— Нет, — тихо повторил Вайнер. Потом, словно готовясь помешать чему-то ужасному, поднял руки и крикнул: — Нет! — Его трясло, в остекленевших глазах застыло безумие. — Нет, нет, нет! — бешено вопил он.

Ян остолбенел от страха и, разинув рот, таращился на майора.