Наполеон

Победа! Он всё ещё не осознавал действительного смысла этого слова, которое могло означать что угодно. За исключением взятия Тулона, это было единственное успешное сражение, в котором он принимал участие. Теперь же ему предстояло увидеть место своей первой собственной победы. Нужно использовать эту победу как можно полнее. Он ехал медленно, что-то подсчитывая в уме. Где был Болье со своим основным корпусом? Оставил ли он Вольтри? Успеют ли австрийские части под командованием д’Аржанто перестроиться после отступления? Что представляет собой генерал Провера и его австро-пьемонтский центр? Будет ли Провера двигаться на Дего? Как жаль, что не успел подойти Ожеро! Тогда разгром стал бы полным. А Колли с пьемонтцами, стоявший в горах слева... Двигался ли он, или Серюрье всё-таки приковал его к месту? Главнокомандующий по-прежнему плавал в тумане. И ни один дозорный ещё не сообщил о возвращении разведки.

Погода вновь ухудшилась. Окружающие горы скрывались в тучах. Дождь перешёл в настоящий ливень. Это страшно затрудняло передвижение по горным дорогам транспорта с продовольствием. От самого побережья по крутым, узким тропам растянулась длинная колонна тонувших в грязи телег, запряжённых волами и другими вьючными животными...

Но вот и поле сражения — седловина между горами, через которую тянулась дорога из Савоны в Дето. Позиция была стратегически важной. Возвышающиеся позади редуты Монтеледжино не позволят врагу продвинуться к Савоне. Находись они в руках австрийцев, это сильно помешало бы его продвижению. Но австрийская армия исчезла. Здесь и там виднелись только французские мундиры. Небольшие отряды, маршировавшие под дождём, появлялись и снова исчезали среди кустов и пролесков, на склонах оврагов и возвышенностей сильно пересечённой местности. Это становилась боеспособным формированием дивизия Лагарпа, чересчур растянувшаяся в ходе сражения. Перед Бонапартом стояло несколько жалких лачуг. Селение Верхнее Монтенотте. Нижнего Монтенотте, расположенного левее, отсюда видно не было.

Он подъехал к Верхнему Монтенотте. Да, битва произошла нешуточная... Земля была усеяна телами в белой форме. Одни лежали неподвижно, другие ползли и махали руками, взывая о помощи. Виднелись среди них и солдаты в голубых мундирах. Тут и там валялись то завалившаяся на бок пушка с разбитым колесом, то брошенный фургон с амуницией, то мёртвая лошадь. Земля казалась усеянной оружием, брошенным военным снаряжением, пушечными ядрами, простреленными барабанами, кусками размокшей от дождя бумаги — всё это громоздилось где и как попало. Когда всадники проезжали мимо раненых, до них донёсся многоголосый хор стонов и выкриков. Было видно, что селение Верхнее Монтенотте взято приступом. Двери убогих жилищ были разнесены вдребезги, крыши сожжены. Землю покрывали тела в белом, но голубых мундиров здесь было больше.

Он повернул в направлении Нижнего Монтенотте. Между двумя селениями лежали мёртвые и раненые австрийцы. Здесь их окружили. Поваленным забором из белых комлей они окаймляли территорию, которую защищали, пока не дрогнули и не побежали. Здесь, как и в большинстве других мест, голубых мундиров было меньше. Должно быть, неожиданная яростная атака захватила австрийцев врасплох, а быстрое передвижение численно превосходящих сил заставило их пуститься в беспорядочное бегство.

Раскинувшаяся под серым небом с низко плывущими дождевыми облаками, эта картина не производила яркого впечатления. Но он не обращал внимания на бесцветный пейзаж. Это была его победа, его первая победа! Она была славной, нет, изумительной, но этого недостаточно. Он обернулся к Саличетти и начал объяснять ход сражения, насколько о нём можно было судить по этой заваленной трупами и хламом земле: вот здесь Лагарп перешёл в наступление, там Массена спустился с гор и атаковал правый фланг австрийцев, а вон там Рампон у Монтеледжино заставил австрийцев свернуть их левый фланг. Там, там и там выстроившиеся в линию австрийские полки были окружены и уничтожены. А успех обеспечила заранее разработанная тактика, и успех этот был неизбежным — именно таким, какого он и ожидал. В его взволнованном описании это короткое сражение выглядело как одна из величайших битв в истории, как шедевр хорошо продуманной стратегии. В своём отчёте Директории Саличетти должен будет сказать то, что сам он сказать не сможет. И это только начало!

   — Ты видишь, мой друг! — говорил он Саличетти, в то время как ничего не понимавший комиссар вглядывался в сумрачную даль. — Я уничтожил австрийский центр почти без потерь с нашей стороны — именно так, как и планировал! Эта битва войдёт в историю!

Саличетти с сомнением кивнул.

   — Ты ловкий чертёнок, Бонапарт, и всегда был таким. Я думаю, что всю эту огромную работу ты проделал заранее. В любом случае я доложу Директории о том, что ты сделал: мы, корсиканцы, должны держаться друг за друга! — смеясь, закончил комиссар.

Повернувшись к Жозефу и увидев лицо старшего брата, Бонапарт тоже засмеялся.

   — А ты что думаешь о моём победоносном сражении, Джузеппе?