Наполеон

Конечно, противник тоже увидел их и почувствовал угрозу справа. Шум сражения не стихал, но неожиданное усиление обстрела говорило, что австрийцы начали контратаку. Время от времени он видел, как полки Массена прорывались вперёд и сбрасывали с холмов группы солдат в белой форме. Затем они спускались в долину и исчезали сами: поле сражение целиком затянуло дымом. Всё смешалось так, что ничего нельзя было разобрать.

Он стоял слишком далеко от сцены. Нужно подобраться поближе, чтобы ясно видеть всё происходящее. Отдав приказ Бертье спуститься в штаб в Альтаре, он забрался на свою маленькую белую лошадь и велел проводнику показать наблюдательный пункт, откуда можно было бы легче наблюдать за сражением. После нескольких минут раздумий и сомнений крестьянин наконец сказал, что знает одно такое место.

   — Кастелло-делла-Селла, signor generale! Оттуда обе деревушки Монтенотте как на ладони.

   — Тогда быстрей!

Саличетти решил отправиться вместе с Бертье. Сопровождаемый только полудюжиной кавалеристов из своего эскорта — все адъютанты уже разлетелись с приказами, — Бонапарт направил лошадь по каменистой тропе, спускавшейся с этой высоты. Крестьянин торопливо семенил возле стремени.

Дорога была чудовищной. С неё сражения не было видно вообще. Канонада и мушкетная пальба всё не стихали, однако интервалы между залпами увеличились, да и грохот стал слабее. Путь казался бесконечным, но проводник уверял, что с Кастелло-делла-Селла он сможет увидеть всё.

Наконец они достигли этого места, представлявшего собой заброшенное строение в складке гор. Отсюда по-прежнему не было видно ни Монтенотте, ни поля сражения. Казалось, бой почти прекратился. Были слышны только отдельные залпы артиллерии. Бездействие доводило его до бешенства. В ярости он грозился повесить проводника. Пришедший в ужас крестьянин предложил отправиться по другой тропе. Рискуя жизнью, они двинулись по ней между скал и деревьев, пока та не исчезла в лесу.

Заикаясь от страха, крестьянин признался, что он заблудился. Бонапарту хотелось убить этого придурка. Не слушая больше никаких оправданий, он повернул лошадь. Он должен сам найти тропу и любой ценой выбраться куда-нибудь, откуда сможет увидеть, что происходит.

Они нашли другую дорогу. После небольшого подъёма тропа спускалась вниз и становилась неровной и крутой, почти непроходимой. На повороте стоял монах-доминиканец.

   — Куда ведёт эта дорога? — спросил Бонапарт дрожащим от гнева голосом.

Доминиканец поднял глаза от чёток и, равнодушный к близкой битве, ответил:

   — Она ведёт в простую лачугу, синьор офицер. Чуть подальше путь непроходим для лошадей.

Отчаявшись, Бонапарт развернулся и поскакал вверх. Крестьянин, спотыкаясь, бежал следом. Это было уж слишком. Просто абсурд! В ярости Бонапарт проклял всю нелепость своего положения. Не видеть собственного сражения! Как только он снова повернул к Кастелло-делла-Селла, то увидел скакавшего навстречу молодого штабного офицера, совсем мальчика. Лицо юноши почернело от пороховой копоти, рваный мундир покрылся грязью Он явно побывал в гуще сражения. Юный офицер радостно махал шляпой.

   — Победа! Полная победа, генерал! — с восторгом кричал офицер, — Генерал Массена приказал мне найти вас и сказать, что разбитый наголову враг в беспорядке бежит к Дего. Мы взяли тысячи пленных, знамёна и пушки!

Тут мальчик опомнился, отдал честь, достал из кармана послание Массена и вручил его главнокомандующему. Всё было так, как он сказал. Массена докладывал о полной победе и тысячах пленных.

   — Это была великолепная атака, генерал! — сказал мальчишка, которого всё ещё распирало воодушевление боя. Он смеялся, опьянённый победой. — Вы бы только видели этот штурм, этих голодранцев, карабкающихся по заросшим каменистым склонам с криками: «Да здравствует Франция! Да здравствует Республика!» Всё было сделано на бегу. Австрийцы улепётывали как зайцы. Едва кто-то поворачивался и пытался оказать сопротивление, его тут же обходили с флангов и окружали. Чудесно было оказаться там, генерал! Сегодня Итальянская армия одержала свою первую победу!

Испытывая огромное облегчение, Наполеон на мгновение замер на лошади. Австрийцы бегут к Дего. Какая досада, что там нет Ожеро, чтобы отрезать им путь к отступлению, как он задумал! Сделан лишь первый шаг на том пути, который отчётливо вырисовывался в его сознании. Нужно было отдать огромное количество срочных приказов.

   — Назад, в Альтаре! — скомандовал он. — И как можно быстрее! Кратчайшей дорогой!

Крестьянин на лету поймал брошенную ему серебряную монету. Бонапарт дал бы и золотую, но такой не имел. Две тысячи золотых луидоров — всё, что сумела выделить ему казна при отправке — были давно истрачены на нужды армии. Даже своим генералам он не смог дать больше четырёх луидоров каждому.