Написано кровью моего сердца

Он поспешил выбросить эти мысли из головы, хотя, когда топот ботинок затих и Фрэзер выскользнул из укрытия, поманив Уильяма за собой, в сердце появилось что-то вроде надежды.

В небольшой приемной было темно и холодно, здесь пахло травами, лекарствами и засохшей кровью. Еще витал странный сладковатый запах, довольно знакомый… Точно, эфир. Мама Клэр и Дензил Хантер пользовались эфиром, когда оперировали его кузена Генри.

Фрэзер запер дверь изнутри. Нашел в шкафчике подсвечник, подал его Уильяму, оттуда же достал трутницу[143] и быстро зажег свечу. Подрагивающий огонек выхватил отважные черты лица: длинный прямой нос и густые брови, широкие скулы, четкая линия подбородка. Чертовски странно видеть вблизи такое поразительное сходство, однако в тот момент Уильяма это даже успокаивало.

Фрэзер поставил свечу на стол, показал Уильяму на табурет, сам сел рядом на другой.

— Что ж, говори, — спокойно сказал он. — Тут безопасно, никто не услышит. Дело, как я понимаю, рискованное?

— Вопрос жизни и смерти, — ответил Уильям и, вздохнув, начал свой рассказ.

Фрэзер слушал очень внимательно, не сводя глаз с лица Уильяма, затем немного помолчал и кивнул, будто самому себе.

— Позволь спросить, кем тебе приходится эта девушка?

Уильям не знал, что сказать. Кем же была для него Джейн? Не просто подруга, но и не возлюбленная…

— Она… Я взялся защищать Джейн и ее сестру, когда они уехали из Филадельфии вместе с войсками.

Фрэзер снова кивнул, словно такое объяснение казалось ему вполне нормальным.

— Ты ведь в курсе, что полк твоего дяди присоединился к оккупационной армии? И он тоже здесь.

— Да, я говорил с моим… говорил с лордом Джоном и с Пардлоу. Они не в силах помочь. Я… я ушел в отставку. — Уильям чувствовал, что должен сообщить об этом. — Сей факт никак не связан с их неспособностью помочь, просто я больше не подчиняюсь военному командованию.

— Я заметил, что ты без формы, — отозвался Фрэзер. Когда он начал постукивать пальцами правой руки по столу, Уильям вдруг обратил внимание на то, что у него нет безымянного пальца, а по тыльной стороне ладони тянется толстый шрам. Фрэзер проследил за взглядом Уильяма. — Саратога, — пояснил он, и если бы не серьезные обстоятельства встречи, на его лице, пожалуй, мелькнула бы улыбка.

При упоминании этого города вернулось все то, на что раньше он не обращал внимания. Уильям вспомнил, как всю ночь стоял на коленях у смертного ложа бригадного генерала Саймона Фрэзера, а по другую сторону из полумрака доносились едва слышные слова на гэльском. Саймон отвечал мужчине с перевязанной рукой на том же языке.

— Бригадный генерал, — выпалил Уильям.

— Мой родственник, — подтвердил Фрэзер, решив не добавлять «И твой тоже», хотя до Уильяма и так дошло. Горечь отразилась внутри далеким эхом, будто брошенный в воду камушек.

— Ты готов рискнуть своей жизнью ради нее? — спросил Фрэзер. — Видимо, другие… другие родные, — на этих словах уголок его рта дернулся — он то ли усмехался, то ли выражал неприязнь, — отказали тебе потому, что не считают Джейн достойной такого риска.

Отчаяние сменилось гневом, к лицу прилила кровь.

— Они мне не отказали. Просто не смогли помочь. Хотите сказать, что и вы, сэр, мне не поможете? Вы не в силах? Или боитесь?

Фрэзер пристально посмотрел на него, будто говоря: «Успокойся», но Уильям не обращал внимания. Он уже вскочил и сжал кулаки.

— Не беспокойтесь. Я сам разберусь.

— Зачем же ты тогда пришел ко мне, дружок? — ровным тоном поинтересовался Фрэзер.

— Я вам не «дружок»! Вы, вы… — Уильям так и не договорил: в голову лезло столько ругательств, что выбрать одно не получилось.

— Присядь, — велел Фрэзер, не повышая голоса, в котором слышались такие командирские нотки, что ослушаться его было невозможно. Во всяком случае, пробовать не хотелось. Уильям сердито смотрел на него, грудь высоко вздымалась, но он никак не мог отдышаться. Садиться он не стал, однако выпрямился и разжал кулаки, а затем наконец ответил нервным кивком. Фрэзер сделал долгий, глубокий вдох и выпустил воздух изо рта белым облачком. — Вот и хорошо. Скажи мне, где она и что тебе известно о реальном положении дела. — Он глянул на закрытые ставнями окна — сквозь дощечки сочилась влага. — До рассвета не так уж много времени.

* * *

Они отправились к складу у реки, где работал Фрэзер. Оставив Уильяма караулить, он отпер дверцу, беззвучно проскользнул внутрь и через пару минут вернулся (при этом успев переодеться в брюки из грубой ткани и рубашку не по размеру) с небольшим джутовым мешком и двумя огромными головными платками черного цвета. Один платок он дал Уильяму, а второй сложил по диагонали и повязал на лицо, закрыв нос и рот.

— Без этого никак? — Уильям тоже спрятал лицо под платком, но чувствовал себя нелепо, словно нарядился для какого-то представления.

— Можешь снять, — сказал Фрэзер, пряча волосы под вязаную шапочку, которую натянул до самых бровей. — А вот я рисковать не хочу.

— Если вы не хотите идти на такой… — резким тоном начал Уильям, но Фрэзер, перебив, схватил его за руку.