Написано кровью моего сердца

От Генерала Сэра Генри Клинтона, Главнокомандующего войсками Северной Америки, Полковнику,

Его Сиятельству Герцогу Пардлоу, 46-й пехотный полк

Сэр.

Настоящим приказываю созвать и переукомплектовать войска по вашему усмотрению и, объединившись с подполковником Арчибальдом Кэмпбеллом, захватить город Саванна в колонии Джорджия согласно указу Его Величества.

Г. Клинтон

У Харольда, герцога Пардлоу, сжало в груди, и он позвал ординарца.

— Кофе, пожалуйста, — попросил Хэл. — Крепкий и побыстрее. И захватите бренди.

Глава 124 Сегодняшний спонсор — буквы Q, E и D

Конечно, у меня и в голове не укладывалось, что придется продать Кларенса.

— Интересно, сколько он весит? Как печатный станок? — с сомнением спросила я. Его небольшой загон рядом с типографией не пострадал в огне, как и сам Кларенс — он лишь морщил нос и чихал, когда по обугленным развалинам дома гулял ветер, поднимая золу.

— Мне кажется, намного больше. — Джейми почесал ему голову и провел рукой по длинному уху. — Мулы подвержены морской болезни?

— А их может тошнить? — Я никогда не видела, как лошадь или мула рвет — слюнявые куски еды, вываливающиеся изо рта во время жевания, не в счет.

— Не знаю, может ли, — ответил Джейми, взяв грубую щетку, чтобы выбить пыль из широкой серой спины Кларенса, — но обычно такого не бывает.

— Тогда как же понять, укачивает мула или нет? — Сам Джейми с трудом переносил путешествие по морю. Не представляю, как он справится на этот раз, если мы решим плыть на корабле, ведь мои акупунктурные иглы, помогавшие облегчить его тошноту, сгинули в огне, как и многое другое.

Джейми бросил на меня недовольный взгляд из-за спины мула.

— Разве ты не замечаешь, как я мучаюсь от морской болезни, даже когда меня не тошнит?

— Замечаю, — спокойно ответила я, — но ты не покрыт шерстью и умеешь говорить. Лицо у тебя зеленеет и блестит от пота, а еще ты все время стонешь: «Пристрелите меня». Чего уж тут непонятного.

— Вот и мул способен показать, что ему плохо, даже зеленеть не придется. Он может вести себя так, что ты сама захочешь его пристрелить.

Джейми скользнул рукой по ноге Кларенса, заставляя его поднять переднее левое копыто. Затем мул, дернув ушами, с силой опустил ногу как раз в то место, где секунду назад была стопа Джейми.

— Есть и другой вариант, — обратился он к мулу. — Я могу заставить тебя тащить повозку до самой Саванны. Подумай об этом, ладно? — Джейми вышел из загона и закрыл калитку, а потом тряхнул, чтобы проверить, крепко ли она заперта.

— Мистер Фрэзер! — Его внимание привлек крик с другого конца переулка. Это был Йонас Филлипс, видимо, вырвавшийся на обед из зала собраний, где все еще вел разгоряченные споры Континентальный конгресс. Джейми помахал ему и, кивнув мне, пошел вперед по улочке. В ожидании возвращения мужа я разглядывала сложенные в кучу вещи, которые занимали другую половину загона.

Небольшое пространство позади Кларенса было завалено тем, что соседи сумели вытащить из обломков сгоревшей типографии. Вещи резко отдавали пеплом, но кое-что из этого, пожалуй, можно отремонтировать или продать.

Письмо миссис Белл заставило нас пересмотреть планы на ближайшее будущее. От печатного станка Фергуса остался лишь древний остов, все металлические части погнулись в пламени под таким страшным углом, что было ясно — аппарат погиб мучительной смертью. Фергус не плакал, да и вряд ли после Анри-Кристиана что-то другое вызовет его слезы, однако отводил глаза каждый раз, как проходил мимо руин.

Конечно, потеря станка — это ужасно, зато нам не придется перевозить его…

В этом заключалась еще одна проблема. Куда же нам ехать?

Джейми уверял меня, что мы отправимся домой, в Ридж, но сентябрь уже подходил к концу, и даже если мы найдем деньги на переправку стольких человек (вместе с Кларенсом) и наш корабль не будет потоплен или захвачен английским куттером… В Уилмингтоне мы были бы вынуждены расстаться с Фергусом и Марсали: они с детьми двинулись бы в Саванну, а мы с Джейми — дальше по реке Кейп-Фир до окраин Северной Каролины. Джейми этого явно не хотелось, и мне, честно говоря, тоже.

Их семья выжила, однако смерть Анри-Кристиана и пожар оставили в сердцах глубокие раны. Особенно в сердце Жермена.

Боль отражалась в его лице, в походке; у мальчика, прежде такого бойкого и всегда готового к приключениям, больше не горели глаза. Он сутулил плечи, словно ожидал внезапного удара из ниоткуда. Иногда Жермен, на мгновение забываясь, возвращался к своей уверенной поступи и манере речи, но затем его вдруг накрывали воспоминания, нанося действительно внезапный удар.