Написано кровью моего сердца

Это письмо — другое. В нем чувствовался продуманный злой умысел. Мне вдруг показалось, что за мной следит Джек Рэндолл, и я резко замерла посреди улицы.

Вокруг шумели толпы народа, однако меня никто не преследовал. Нигде не мелькала красная форма, только сине-желтая — как у солдат Континентальной армии.

— Отвали, капитан, — пробормотала я себе под нос. Тем не менее меня услышала маленькая пухлая женщина с подносом брецелей — немецких кренделей. Она оглянулась посмотреть, с кем это я говорю, а потом взволнованным тоном спросила:

— Вы в порядке, мадам? — Женщина говорила с сильным акцентом.

— Да, — смущенно ответила я. — Все хорошо. Спасибо.

— Держите. — Она подала мне крендель. — Кажется, вы проголодались. — Я неуклюже сунула ей деньги, но немка отмахнулась и пошла дальше по улице со своей палочкой, на которую были надеты крендели. — Brezeln! Heiße Brezeln![118] — кричала она, покачивая широкими бедрами.

Я вдруг почувствовала головокружение и, прикрыв глаза, прислонилась к фасаду ближайшего здания и впилась зубами в брецель. Тщательно пережевывая свежий, посыпанный солью крендель, я поняла, что та женщина была права. Я ужасно хотела есть. Просто умирала от голода.

Когда брецель добрался до желудка и кровотока, улучшив мое самочувствие, охватившая меня на мгновение паника исчезла, как будто ее и не было. Как будто.

Давненько такого не случалось. Я проглотила последний кусочек кренделя, проверила пульс — четкий и ровный — и неспешно пошла к реке.

Неспешно, потому что иначе в самый разгар душного дня я бы вспотела и наверняка снова испытала головокружение. Зря я так бездумно оставила тросточку дома. Ненавижу казаться беспомощной.

А еще больше я ненавидела чувство… угрозы, беспричинного страха, вторжения в мою жизнь. Вспышки из прошлого, как это называют военные — точнее, будут называть в мое время. Правда, последний раз такое было в Саратоге, и я уже почти забыла о том случае. Почти.

Что, конечно, вполне объяснимо: в меня стреляли, я едва не погибла, мое тело ослабело. В тот раз паника накрыла меня, окруженную группой жестоких мужчин, в темном лесу близ поля боя. Неудивительно, ведь ситуация напомнила о том, как на меня напали и похитили…

— Изнасиловали, — уверенно и вслух сказала я, чем невероятно изумила проходивших мимо джентльменов. Я не обратила на них внимания. Не стоит избегать этого слова или воспоминания. Все кончено, теперь я в безопасности.

А до этого… Впервые ощущение угрозы охватило меня в «Горной реке». В тот вечер неотвратимая жестокость просто витала в воздухе. К счастью, тогда рядом со мной был Джейми. Он заметил, как я напугана, и, решив, что причиной тому чей-то неприкаянный дух, протянул мне щепотку соли.

В Высокогорье любой проблеме найдется решение: люди знают, как притушить огонь, чтобы угольки тлели всю ночь, как выдоить из коровы все молоко и даже как изгнать призрака.

Я провела языком по губам и, слизнув соль из уголка рта, едва не рассмеялась. Женщина, пришедшая мне на помощь, уже исчезла из виду, сколько бы я ни искала ее взглядом.

— Прямо как ангел с небес, — пробормотала я. — Спасибо.

В гэльском должен быть заговор на такой случай. Не один, не десять, а, пожалуй, сотни заговоров. Я знала лишь несколько, связанных со здоровьем (это успокаивало пациентов, говорящих на гэльском), но выбрала наиболее подходящий и, решительно ступая по мощеной дороге, заговорила себе под нос:

— Давлю тебя, болезнь,
Как кит давит на воду,
Топчу тебя, хворь спины, хворь тела
И мучительная зараза груди.

В этот момент я увидела Джейми: он шел от пристани и смеялся над чем-то, что ему говорил Фергус. Мир для меня вернулся на свое место.

* * *

Джейми глянул на меня, взял за руку и повел в небольшую кофейную на углу Локуст-стрит. В это время дня посетителей почти не было, так что я не привлекала к себе внимания. Женщины, конечно, пили кофе, когда могли его достать, но делали это в основном дома, в компании друзей, в салонах или на вечерах. Если в Лондоне и Эдинбурге женщины частенько посещали роскошные кофейные, в Филадельфии подобные заведения предназначались для мужских разговоров о делах, слухах и политике.

— Чем занималась, саксоночка? — спокойно спросил Джейми, как только взял поднос с кофе и миндальными печеньями. — Ты выглядишь… — Он прищурился, пытаясь подобрать точное определение, которое не заставит меня плеснуть ему в лицо обжигающим напитком.

— Слегка нездоровой, — продолжил за него Фергус, схватившись за щипцы для сахара. — Это вам, миледи. — Он без спроса кинул три больших куска коричневого сахара в мою чашку. — Я слышал, горячие напитки помогают справиться с жарой, — любезно добавил он.