Напарник

– До кризиса там был отменный кофе! – сказал Роман. – Они не экономили и делали все как надо. А теперь все пошло наперекосяк. Каждый норовит обмануть. А я, знаете ли, не люблю, когда меня обманывают.

– Я тоже, – сказал Стоян.

Роман вздрогнул и захлопал глазами.

Стоян раздвинул губы в улыбке, от которой обычный человек мог бы упасть в обморок.

– Вы что, мне не верите? – тихо спросил Роман.

Стоян покачал головой:

– Нет.

– Но… я же говорю вам все, как было.

– Я так не думаю.

Роман облизал пересохшие губы.

– Послушайте… Простите, как вас зовут?

– Стоян.

– Послушайте, Стоян, я понимаю. Я попал в чью-то игру, и вы приняли меня за другого. Но я здесь совершенно ни при чем. Я умею держать язык за зубами. Если вы отпустите меня, я буду нем как рыба. Вы понимаете меня?

Стоян не спешил отвечать. Казалось, он может слушать бесконечно, вглядываясь в собеседника своим неподвижным, точно замороженным, взглядом.

– Хотите, я дам расписку? – мучился Роман. – Или что хотите. Но только не надо меня мучить, умоляю вас. У меня слабое сердце. Я уже перенес два инфаркта. Умоляю вас, отпустите меня, и я исчезну навсегда!

На лбу у него выступила испарина, лицо побледнело. Он замолчал и уставился на Стояна, ожидая, чем тот ответит на его мольбы.

– Давайте договоримся так, – сказал наконец Стоян.

Роман весь подался вперед.

– Да, да, я выполню любое ваше требование.

– Сейчас я уйду. Но когда вернусь, вы расскажете мне правду.

– Но я уже рассказал… – завопил Роман.

Стоян вскинул руку.

– Тихо!

Роман сжался в комок от этого окрика. Вопль застрял у него в горле.

– Если вы мне все расскажете и я вам поверю, вас не будут пытать, – закончил Стоян. – Обещаю.

– Но… – начал было Роман.

Глаза Стояна буквально вбуравились в него.

– Я могу надеяться, что останусь жить? – прошептал Роман, боясь повысить голос.

Стоян поднялся, по-крестьянски упершись ладонями в коленки.

– Я жду от вас правды, – сказал он.

Он вышел, но верзила остался. Для какой цели, сказать трудно. Наверное, в качестве устрашения. Чтобы пленник думал в правильном направлении. Ибо стоило взглянуть на ручищи великана, как все мужество превращалось в желе и хотелось повиниться во всех грехах, начиная с малого детства.

«Наверное, до моей тихой камеры я уже не доберусь, – подумал Роман. – Пока Стоян не вытянет из меня все жилы, он меня живым не отпустит. Впрочем, он не отпустит меня живым в любом случае, хоть расскажи я ему самую что ни на есть чистую правду».

Он покосился на верзилу.

Тот стоял смирно, слегка расставив ноги-тумбы. Руки свободно свисали по бокам могучего туловища, голова, небольшая, как у подростка, глубоко ушла в плечи. Его крохотные глазки смотрели из-под нависших бровей почти равнодушно. Но на губах порой вспыхивала такая плотоядная усмешка, что его мнимое спокойствие сразу становилось ожиданием палача, которому не терпится добраться до своей жертвы. И можно было не сомневаться, что он свое дело знает.

«Разбить себе голову о край стола? – думал Роман. – Вариант. Летальный исход не стопроцентный, но сознания лишусь надолго. Там, глядишь, и наши подоспеют».

Что никаких «наших» не будет, он знал наверняка. Какой дурак он был, что доверился Крохину и не привлек Дубинина к операции! Все было бы иначе, если бы его страховали пара агентов из ГРУ. По крайней мере, он точно знал бы, что вынос из «Жемчужины» его бесчувственного тела не остался незамеченным. Парни также отследили бы, куда его транспортируют, и сейчас он мог бы надеяться на реальную помощь. А так остался один, в окружении банды головорезов, и ни одна живая душа не знает, где его искать, даже приблизительно.

Великан шевельнулся, что тут же заставило Романа вздрогнуть (он четко следовал правилам игры).

– Извините, ваш хозяин скоро придет? – осторожно спросил он на французском языке.

Его охранник повел медвежьим глазом.

– Он мне не хозяин, – сказал он.

Странно, но говорил он по-французски как чистокровный француз. Хотя Роман готов был записать его в земляки Стояна.

– Извините, – поправился Роман, – я хотел сказать, ваш начальник. Или командир, если вам будет так угодно.

– Молчи, – уронил великан.

Роман послушно замолчал, время от времени с плохо скрываемым страхом посматривая на своего сторожа.

Время шло медленно. Стоян не торопился. Безусловно, он разбирался в психологии попавшего в плен человека и знал, что чем дольше тот мучается неизвестностью, тем быстрее во всем признается.

«Пожалуй, – решил Роман, – он не считает меня профессионалом. Иначе не применял бы столь дешевый прием. Значит, надо придерживаться первоначальной линии. Только добавить пару деталей для разнообразия. Поверит Стоян или нет, это не столь важно. Главное, чтобы он поверил, что я тот, за кого себя выдаю. И тогда мой фокус, возможно, пройдет».

Он уже решил, как будет выбираться отсюда. Способ был опасный. Пожалуй, самый опасный из всех возможных. Роман еще ни разу к нему не прибегал. Но сейчас выбора у него не было. Либо он рискнет, либо останется в этих катакомбах навсегда.