Напарник

А для этого надо убедить Стояна, что он беспутный неудачник, болтающийся по миру в надежде найти уголок посытнее. Он немолод, слаб телом и духом, ему страшно до такой степени, что он едва не теряет сознание при мысли о пытках.

И никаких «особых» признаний, как бы туго ему ни пришлось. Иначе ничего не получится. Стоит им зацепиться хотя бы за одно слово, разговор пойдет совсем в иной плоскости. А этого Роман допустить не мог. Одна ошибка – и ему конец.

– Я в туалет хочу, – сказал он.

– Молчи, – прорычал француз.

– Я видел, – «отчаянно труся», продолжал настаивать Роман, – здесь рядом туалет. Отведите меня, всего на минуту.

Верзила молчал.

– Я могу сделать под себя, – пригрозил Роман.

Француз слегка сдвинул брови.

– Только не дурить, – сказал он.

– Нет, нет, что вы! – горячо ответил Роман. – Я же все понимаю. Только на минутку.

Сторож тяжело шагнул к нему, присел, отстегивая ноги.

Роман посмотрел на его плечи, на шею, которая была толщиной с баранью тушу. Вырубить такого со связанными за спиной руками невозможно. Были бы руки свободны, тогда железным стулом по затылку – и готово. Но другой вопрос, что смысла в этом все равно немного. Оружия при стороже нет, да и зачем оно ему здесь? Стало быть, его захват не давал никаких преимуществ. И в качестве заложника он не годился, поскольку Стоян вряд ли дорожил им настолько, чтобы в обмен на его жизнь выполнить все требования пленника.

– Пошли, – сказал француз, дернув Романа за наручники.

«Возможно, в туалете? – продолжал Роман развивать первоначальную мысль. – Он должен будет освободить мне руки. Или хотя бы перевести их в переднее положение. Тогда я вырублю его, шумну, чтобы прибежал часовой, и разоружу часового. А с автоматом в руках я уже не тварь дрожащая, а боевая единица. И тогда посмотрим, чья возьмет».

Француз вывел его в коридор, жестко придерживая за наручники, и втолкнул в туалет.

– Давай.

– А руки? – спросил Роман. – Как я расстегну штаны?

Верзила просунул палец ему под пояс, рванул книзу так, что Роман едва устоял на ногах. Лопнул кожаный ремень, отлетела пуговица, с треском разошлась «молния». Брюки, и заодно трусы, ничем не поддерживаемые, опали ниже колен.

– Давай быстро, – бесцеремонно толкнул пленника к унитазу француз.

Роман жестко выругался про себя. Стоян поручил его поистине знатному тюремщику.

– Отвернитесь, – попросил он.

Француз широко ухмыльнулся.

Роман плюнул и сел на унитаз. Черт с тобой, извращенец. Смотри.

Облегчившись, он неловко поднялся. Спущенные штаны, которые он не мог подтянуть, как ничто другое внушали ему чувство собственной беспомощности. Взрослый мужчина, он вдруг показался себе маленьким мальчиком, стоящим с голой пипкой перед незнакомым и страшным человеком.

«Еще схватит этими ручищами и нагнет головой в унитаз», – мелькнула тошнотворная мысль.

Француз шагнул к нему, взял за плечо и развернул, как тростинку. Роман уже хотел лягнуться, но француз подтянул опавшие детали его туалета и сунул ему в руку пояс от брюк.

– Держи.

Роман схватился за брюки обеими скованными руками, придерживая их на крестце. Ширинка была разорвана напрочь, ремень бесполезно болтался, но все-таки он был хоть как-то прикрыт. Впрочем, более беспомощное положение трудно было представить.

Верзила вытянул его из туалета и погнал обратно в прачечную.

Роман увидел, что навстречу ему идет Стоян с незнакомым человеком, очкариком лет пятидесяти.

Стоян смерил Романа безучастным взглядом, никак не отреагировав на повреждения в одежде, и кивком головы приказал французу заводить пленника в прачечную.

Верзила, торопливо пристегнув Романа к стулу, отошел к стене.

Роман начал понимать, что палач, скорее всего, не он. Уж больно неуклюж. Переломать ребра – еще ладно, но для более тонкой работы он вряд ли годится.

Похоже, что пыточными делами занимается вот этот очкарик. Интеллигент по виду, он таил в чертах лица ту патологическую жестокость, что сразу выдает садистов и маньяков. Не дожидаясь, когда Стоян начнет разговор, он положил на стол небольшую сумку и раскрыл ее на две половинки, как маникюрный набор.

– Что вы решили? – спросил Стоян.

Роман хотел ответить, но в горле у него запершило, и он закашлялся. Глаза его были прикованы к тем небольшим металлическим предметам, что находились в «маникюрном наборе» очкарика.

Стоян перехватил его взгляд и улыбнулся.

– Это Мигель, – сказал он. – Познакомьтесь.

Мигель, на миг блеснув очками, кивнул.

– З-зачем он здесь? – спросил Роман, бледнея. – Вы же сказали, мы обойдемся без этого.

– Обойдемся, – подтвердил Стоян. – Но только в том случае, если я услышу от вас правду.

Разговор шел на французском. Видимо, для того, чтобы и Мигель мог их понимать.

– Итак, я вас слушаю.

Роман вздохнул.

– Вы правы, я не все вам рассказал, – начал он, честно глядя на Стояна.

Тот кивнул.

– На самом деле не было никакого американца.

Стоян снова кивнул.

– Эти люди вышли на меня еще вчера.

– Какие люди? – немедленно спросил Стоян.

– Серьезные люди. Профи.

– В каком смысле?

– В том, что им уложить десяток-другой человек ничего не стоит.

– Понятно. Какой они национальности?

– Французы.