Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

Кронос передёрнулся всем телом и между его мясистых надбровных дуг пролегла складка.

— Что, что? Смерть бога?.. Этого не может быть, ещё рано!.. Нам ещё рано умирать!..

— Он сам решил уйти в Хаос раньше времени. Я видела этот процесс. Мне так страшно, что невозможно вынести…

— Я не хочу верить тебе! Ты лжива, вероломна!..

Однако, внешний вид богини говорил о том, что она на самом деле в ужасе. Лицо её было бледным до белизны, узкие глаза невероятно расширены, разноцветные волосы приподнялись дыбом.

— Да что ещё ты там могла видеть? — проворчал Кронос.

— Он просто превратился в туман — и развеялся. Густой туман, такой какой бывает над рекой, белая пелена. Его тело испарилось — и развеялось. И вот, его больше нет.

— Что, так просто?

— Пугающе просто. Но теперь меня не покидают мысли: так будет и со мной! Что я буду ощущать, когда от моего тела отделится такой белёсый пар и я буду уменьшаться в размерах? И знать, что уже не вернусь сюда, на эту планету, что была мной? Вот так, я буду смотреть, что происходит с моим телом и вдруг я окажусь в неизвестности — навсегда. Страшно, как же страшно, Кронос!

Страх матери передался и богу золотого времени, ему стало холодно на душе и показалось, что мёрзнет и тело. Он коснулся пальцами щеки и показалось, что они превратились в сосульки.

— Но мне-то нечего бояться! — пробормотал он растеряно. — Ну, окажусь в Хаосе. Меня поддержат! Фаги мне должны, они обязаны помогать мне! Они поклялись своими детьми!.. Они не могут оставить меня!..

— Сын, ты бредишь? — спросила Гея. — Фаги? Какие ещё фаги?

Страх смирил в душе Кроноса обиду на давнее предательство матери. Ему вдруг стало невыносимо одиноко, как будто он оказался где-то за пределами вселенных, в кромешной тьме и изнуряющем холоде, в месте, ещё более безнадёжном, чем Тартар. В Тартаре его веками грела надежда: вот однажды он всех перехитрит и выберется отсюда и всем покажет, чего он стоит! Там он даже знал, что кое-где его даже чтили, как бога, дав ему имя Сатурн. Так что же может быть кошмарнее Тартара? Состояние души, когда уходит надежда.

Он понял, что теряет силы даже для враждебных чувств. У него нет мочи даже на ненависть. Ему бы наброситься сейчас на эту гадину Гею, разорвать её в клочки и разбросать их по Тартару. Но тогда он останется один — в липкой холодной паутине страха.

Гея его мать. Так может, сила матери сумеет как-то оградить его от этого холода и тьмы? Стоит ли месть того, чтобы утопить себя в пустоте?

— Фаги, — снова пробормотал он, — понимаешь, это такой народ… Я понял его силу… Они лучше и счастливее нас… У них лучший жребий… Я всегда чувствовал, как непроста сущность человека, хоть мы, боги, всегда возвышали себя над ним… Я был прав, прав, что был с ними за панибрата… Что-то внутри меня говорило: не надо гордиться перед ними… Уж лучше вот так запросто, потому что люди… лучше богов…

— Люди лучше богов?! — Гея пристально посмотрела на сына. — Ты обезумел от ужаса? Вдумайся, что ты говоришь!

— Нет, вдумайся лучше ты! — горячо зашептал Кронос. — Мы были бессмертны, но что представляло наше бессмертие? Подачка от Природы, о которой говорили Молящиеся, временная подачка. Пока оно было у нас, мы были счастливы, потому что не надо было бояться конца. Даже боги с плохим сценарием судьбы, с очень плохим, как у меня или даже у тебя, всё равно чувствовали себя счастливее людей, потому что нам не надо было проходить через смерть. И вот нас ставят перед фактом: мы умрём! Я не поверил было, не мог поверить… А теперь верю: да, издохнем! И ничего нельзя изменить. А люди вот взяли и изменили. Им надоело умирать — вот и не умирают. Всё выдержали, вынесли, победили, как муравьишки, выстроили свой мир! И вот, многие из них уже более древние, чем эта планета, чем ты, Гея. Они знают больше нас всех и способны нас учить. Вот, мы поменялись местами: они — на высоте, а мы в пыли. Но если они сумели что-то изменить, когда в пыли были они, то мы не сможем — никогда! Так кто, в таком случае, лучше: мы или они?

— Подожди, Кронос! — взмолилась Гея. — Да о ком ты говоришь? Что люди изменили? Как это люди — не умирают? Кто это более древний, чем я? Кто способен нас учить? И с кем мы поменялись местами?

— Слушай, слушай, я тебе расскажу! — Кронос указал матери дрожащим пальцем на скамеечку из красного дерева, отделанную золотой чеканкой, стоявшую напротив его трона. Когда Гея опустилась на неё, он поведал ей о мире фагов, всё, что только что услышал от Алтея.

Слушая рассказ сына, богиня Земли то и дело трясла головой и глаза её расширялись. Ей то и дело приходили в голову мысли о безумии сына. Она не могла поверить в услышанное. Легче было согласиться с тем, что бог был способен сойти с ума.

— И ты поверил этому Алтею? — спросила она, когда Кронос завершил свой рассказ.

— А ты полагаешь, я утратил божественную прозорливость, что не могу отличить правду от лжи? — прорычал Кронос.

— Это также страшно, как тот туман, в который превратился Свет, — Гея прижала вспотевшую ладонь к сильно бьющемуся сердцу.