Нагорная проповедь

Но новому естеству чуждо повышенное внимание к внешнему впечатлению – оно ведь наивно. Кто придает ему значение, пребывает в дискомфорте и испытывает мучительную неловкость всякий раз, когда отблески окружающего мира высвечивают его внутреннюю жизнь. Но человеку, для которого важнее всего своя внутренняя жизнь, безразлично, какое впечатление он производит. Охваченный ощущением своей абсолютной нищеты, он не хочет привлекать к себе внимание, он чувствует себя неуютно, когда его поведение становится предметом обсуждения. Все, что он делает, кажется ему малозначительным и заслуживающим презрения. Ему хочется скрыться, чтобы никто его не видел. Да разве может такой человек что-либо делать и работать ради похвалы и признания! Чем сокровеннее его жизнь, тем равнодушнее он ко всему внешнему, поверхностному. Кто в состоянии сознавать все страдания человечества и одновременно вдохновляться чьими-то рукоплесканиями! Ищущий правды не спрашивает, что о нем думают, ибо в этом не находит для себя ни утешения, ни поддержки, ни подтверждения правоты своего внутреннего сознания. Кто в борьбе за правду одержал пусть даже небольшие победы, тот совершенно утрачивает вкус к иллюзорному. Чем благороднее человек, тем неприметнее он старается жить. Пошло прислушиваться к рукоплесканиям толпы, видеть в ее суждениях мерило ценности своих дел. К тому же ее одобрение подозрительно, поскольку чаще всего в нем кроется недоверие правдивости нашего поведения. Спору нет, мы воздействуем на других тем впечатлением, которое производим на них, но это происходит непроизвольно, без умысла. Ищущие должны светить, не сознавая этого, самим движением пробивающейся в них жизни, не создавая видимости и не выставляя себя в выгодном свете.

Если мы печемся о производимом нами впечатлении, то лишаемся душевного равновесия. Эта забота ослепляет нас и затуманивает взор, лишая его простоты и наивности, отвлекает от подлинной цели и расщепляет движение нашей души, она непроизвольно влияет и на наше поведение. Мы оглядываемся на других, отчего прямодушие и импульсивность проявлений нашей жизни нарушается, появляется неуверенность в себе. Изначальность исчезает. В этом самая суть предостережения Иисуса. Он говорит Ищущим: не мешайте зарождающемуся в вас новому естеству оставаться непосредственным в своих проявлениях, иначе вы погубите его изначальность, первозданность. И поскольку для Него это очень важно, Иисус идет еще чуть дальше: то, что делаете, делайте втайне, и не только от людей, но и от самих себя.

«Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая». Согласованность в действиях левой и правой рук у восточных людей выражает теснейшую общность, основанную на самом глубоком взаимном доверии. И если одной руке не дóлжно замечать действий другой, то это означает, что проявления нашей жизни вообще не должны занимать наше сознание, а проходить сквозь него не задерживаясь, не затрагивая его и не вызывая никаких размышлений. Мы должны жить совершенно наивной жизнью, то есть ничего не домысливать, а оставаться всегда непосредственными, импульсивными, естественными. Когда внутренний порыв воплощается в действие непроизвольно, вот тогда левая рука и не знает ничего о движении правой, поскольку оно совершается инстинктивно.

Что бы мы ни делали, фиксировать на этом свои мысли не следует – ни во время действия, ни после. Рефлексии, сопровождающие, обсуждающие, «ощупывающие» наши поступки, только мешают нам, лишают наши проявления непосредственности, препятствуя ей так же, как и рефлексии нашего окружения. В результате наше поведение становится прямолинейным и лишается гибкости. Любая попытка выставить себя в выгодном свете бросает на нас тень. Являемое нами в жизнь теряет свое особенное очарование, свойственную источнику свежесть и прозрачность, первозданную силу и внутреннюю уверенность. Гениальные устремления всюду и везде неотделимы от непосредственности внутренних процессов. Именно она дает нашему первозданному естеству вспыхнуть во всем своем чистом великолепии и проявиться в созидательной мощи.

Стало быть, вовсе недостаточно делать добро анонимно и незаметно. Мы и сами не должны замечать этого. Конечно, оно неизбежно совершается с нашим личным участием, но испытывать при этом какие-либо чувства не следует. Делайте неприметно для самих себя. Это умеют очень немногие. Совершаемые людьми поступки обычно вызывают у них разные эмоции: они их словно ласкают, оглядываются на них с чувством бесконечного самодовольства. Они никак не могут отстраниться от них и почивают на лаврах, что не сочетается с чистотой и безыскусностью изначальной жизни. То, что люди творят по внутреннему убеждению, отличается целомудренностью. И поэтому мы не вправе превозносить наши достижения даже в собственных глазах, более того, нам следовало бы не просто гасить в себе даже самые слабые проблески самодовольства, думая про себя «ну и что тут особенного!», а совершенно простодушно выполнять то, что внутренне считаем необходимым.