Нагорная проповедь

В тех условиях, в которых пока что живут люди, значительная часть браков заранее обречена на ложь, в принципе невозможна и по сути безнравственна. Как только это становится ясным, продолжение брака – обман и низость. Такой брак приносит тонко чувствующему человеку невыносимые мучения, источник жизни превращается в источник невыразимых страданий, и этот ужасный рок преследует целые поколения. Расторжение брака – есть требование правды и нравственная обязанность, так же, как и оправданная самооборона. Это уже никакое не супружество, а противоестественное сосуществование двух людей, чуждых друг другу, фактически – принудительная проституция. И препятствовать расторжению таких неестественных отношений, прекращению внутреннего насилия людей над собой до тех пор, пока одна из сторон не будет объявлена виновной в прелюбодеянии, – это скорее коварное злодеяние, чудовищность которого тем более безмерна, что прикрывается именем Иисуса.

Но в среде Ищущих, чистых сердцем и алчущих правды, преисполненных сострадания и всем своим существом творящих гармонию, брак, разумеется, нерасторжим. Изначальное естество обнаруживает себя в браке – как и во всем. Здесь оно поначалу проявляется в неких жизненных условиях, в которых можно ожидать совершенно особой правды и величия человеческого существа, в той сфере, где рай становится живой реальностью и где возможны первые успехи в становлении человека. У таких людей истинная суть брака с естественной необходимостью воплощается в жизнь и в своем развитии охватывает все стороны их бытия, пока они остаются честно Ищущими. Мужчина и женщина образуют некое единство полноты человеческого существования, которое в результате их совместной жизни с каждым днем становится все более глубоким по смыслу и более широким по охвату, проявляясь во всем своем великолепии. Здесь уже нерасторжимость брака – вовсе не обязанность, а естественная необходимость. Как можно нарушить такое единство?! Даже если случится невероятное – мужчина или женщина вдруг оступится и упадет, тогда другой поможет ему подняться и тем самым еще крепче привлечет его к себе. Вставленная позже в текст Нагорной проповеди оговорка свидетельствует об уродливом непонимании подлинного существа брака.

А как быть, если Ищущий состоит в браке с инертным человеком, закосневшим в своем существе? Возможно, один пробудился, лишь вступив в брак, или другой только казался его единомышленником. Ответ чрезвычайно прост, и апостол Павел дал нам его: «Если какой брат имеет жену неверующую и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего и он согласен жить с нею, не должна оставлять его… Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится; брат или сестра в таких случаях не связаны». Все будет зависеть от того, насколько их брак все же изначален по существу, иными словами, насколько ему присуще внутреннее единство.

Но по сути здесь речь идет вовсе не о разводе, а о новой нравственности, брак лишь выбран в качестве примера. Говоря о его нерасторжимости, Иисус хочет показать, что новой нравственности свойственна неукоснительная строгость, не дающая выбора и не имеющая пределов, безусловная и неумолимая в своем действии подобно законам природы.

Другое дело порядочность инертных. Нравственные принципы, являющиеся в данном случае определяющими, вынуждены, дабы слыть всеобщими, считаться с людьми таковыми, какие они есть на самом деле: пристрастными к ценностям, зависящими от своего извращенного существа и уродливых инстинктов, ограниченными в своих желаниях и уж тем более в своих возможностях. А посему завышать требования, добиваться от людей невозможного нельзя. Требования должны соответствовать уровню развития людей, иначе говоря, не превышать возможностей того неполноценного человеческого естества, которое наша «высокоразвитая культура» так до сих пор и не преодолела. В противном случае это вызовет в них протест и необходимость нравственного сопротивления станет для них иллюзорной.

Вот отчего расторжение брака обычных людей дозволено, право их собственности неприкосновенно, отмщение за причиненное зло допустимо, в борьбе за существование разрешено чуть ли не все и без всяких ограничений, тщеславию открыта зеленая улица, а эгоистическим семейным интересам придается исключительное значение. Именно поэтому в этой среде почти все требования сводятся к запретам, а заповеди – не более чем необязательные идеалы. Здесь радуются уже тому, что люди воздерживаются от всевозможных безобразий, и нельзя требовать от них чувств и действий, противоречащих их природе. Здесь все ограничивается подавлением самых дурных выходок, и часто небольшое зло считается допустимым, когда, например, проявляется снисходительность к приступам ярости и всего лишь требуют не гневаться на ближнего без видимой причины.