Нагорная проповедь

И если мы не воспринимаем то, что получаем, когда просим, находим, когда ищем, чего достигаем, когда стараемся, как нечто само собой разумеющееся и происходящее неотвратимо в ответ на вызвавшую его причину, значит, мы не так просим, не так ищем и не так стучимся, иначе говоря, наши устремления не соответствуют ожидаемому действию. Выходит, мы постоянно ожидаем чего-то сверхъестественного, но ничто не превосходит меру собственной причины. Поэтому исполнение точно отмеряется нашим страстным желанием – и в результате мы получаем всегда именно то, что просим. Если наша просьба об изначальном естестве – не более чем мучительная, кратковременная вспышка едва теплящегося в нас желания, то мы, хотя и будем временами ощущать в себе порывы нашего подлинного естества, они, едва возникнув, будут снова затухать. Если наши страстные желания – всего лишь порывы категорического императива, а не импульсивные движения души, то мы сможем время от времени собственными усилиями подправлять свою жизнь то в одном, то в другом, чтобы она хоть отчасти протекала в духе Царства Божьего, но ее обновления нам не достичь. Достигнутый результат будет в точности соответствовать нашим попыткам. Ведь возникает лишь то, что отвечает особенностям нашей тоски, заключающей воспринятое в просящее сердце; находим мы лишь то, к чему тянемся в жизни; удается лишь то, за что беремся. Не бывает так, чтобы человек, движимый желаниями, устремлениями и жаждой чего-то и обнаруживший след, не пошел бы прямым путем к своей цели. Но сколько он этим путем пройдет, зависит, естественно, от характера и энергичности его движения. По-другому и быть не может, ведь наши просьбы открывают шлюзы созидательной энергии Бога, наше страстные желания прокладывают ей русло, а то, чего мы добиваемся, воплощает ее в конкретный образ.

Понимая правильно обетование Иисуса, нетрудно прийти к выводу, что оно относится далеко не ко всем и не является всеобщим, как, впрочем, и сама Нагорная проповедь. Оно адресовано исключительно умеющим просить в духе и правде, жаждущим прежде всего Царства Божьего и пытающимся перестроить жизнь сообразно новому порядку. Им оно и предназначается, во благо их необычному становлению и необычной жизни, из которых следует все остальное.

К такому выводу мы приходим вовсе не в контексте Нагорной проповеди, которая доносит нам слово Иисуса о просьбах, ведь кто-то мог бы возразить, что изначально этого слова там и не было, что данный вывод следует из самого положения вещей. Предложение просить, искать, пытаться и обещание, что все исполнится, относится далеко не ко всем, и считать его универсальным было бы нелепо. Нельзя каждому встречному говорить: проси, чего тебе хочется, – и ты получишь. Это вовсе не так. Правда, изощренному религиозному уму, даже в случае неисполнения иной просьбы, все же удается констатировать ее исполнение Богом – тем самым по сути совершенно исключается Он как власть, принимающая решения. Оно и понятно, ведь подобный ум апеллирует к тому, чего проверить нельзя. Однако подобная изощренная лживость религии терпит полное поражение, когда речь идет о двух следующих равноценных обещаниях, исполнение которых проверить нетрудно. Нельзя всем без разбору говорить: ищите – и найдете; стучите – и отворят вам, поскольку большинство ищут и не находят, равно как многие пытаются, да у них не получается, о чем весьма убедительно свидетельствует жизненный опыт. А посему и с просьбами дело будет обстоять точно так же.

Я считаю колоссальной ошибкой полагать, будто Иисус когда-либо всем без исключения рекомендовал просить, гарантируя при этом, что они будут непременно услышаны. В такую ошибку впадают люди, чья религиозная жизнь мало чем отличается от языческой. В противоположность подобному молению, те просьбы, которые подразумевает Иисус и которые Он хотел бы услышать от нас, следует понимать в органичной связи с самим жизненным процессом человеческого становления. Тогда просить и означает быть услышанным. Но достойно осуждения мнение, будто Его слово адресовано ко всем, без учета каких бы то ни было предварительных условий, касающихся жизненных связей человека с Богом и становления Его царства. Подобное искажение смысла привело бы к роковым последствиям – ко лжи, суевериям, сомнениям и отчаянию.

Обещание непременного исполнения и удачи в начинаниях относится лишь к находящимся на пути к Царству Божьему, ибо их просьбы, устремления и практический опыт есть выражение и действенное проявление этого движения и восходят к цели. Все же прочее, что им понадобится, они получат и так. А коли в основе обещания лежит незыблемый естественный закон причинно-следственных связей, за которым стоит сам Бог, то настойчивый призыв Иисуса просить, искать и стучаться вполне понятен. Ищущим не откажут. У вас, Ищущие, все непременно получится, только не прекращайте движения жизни.