Наглое игнорирование

Потом мимо на всех парах пошли колонной грохочущие самоходки, фырчащие сизым дымищем "брезентовые Фердинанды". Они поспешно перли прямо по полю, взметая за собой гусеницами фонтаны из земляных комьев. Нагружены зеленые коробочки были под завязку, таща с собой все, что могло пригодится, в первую очередь – боеприпасы. РККА навострилась делать то, чем были известны немцы в начале войны – части тащили с собой запасы и дня три вполне могли драться самостоятельно, даже в окружении. Без тылов воевать можно, но умеючи и недолго. Но если твои войска умеют биться несколько дней своими ресурсами, то это шикарный козырь, только надо уметь пользоваться. Красная армия теперь умела. Но поэтому и танки и самоходки выглядели, словно ишаки, навьюченные ящиками и баками для топлива. Еще дым от самоходов не развеялся – по дороге промчались артиллеристы из легкой противотанковой, прущие более чем поспешно. Прицепленные 57-миллиметровые пушки бодро подскакивали на жестких колесах из гусматика, влекомые ленд-лизовскими "Доджами". И это совсем не понравилось Калинину, этих ребят бросали всегда туда, куда перли немецкие танки. А бронированные машины с крестами сержант заслуженно не любил. И еще больше не понравилось, что видная дорога была пустой – не перла по ней привычно масса всякого левого народа, включая раздолбанные фрицевские подразделения. Пуста дорога. Значит будут сюрпризы. На войне они в основном – паршивые.

Разумеется, командиру тяжелого миномета и его сослуживцам было неизвестно, что ответственный за оборону Берлина с запада – от американцев – генерал Венк снял свои новослепленные, но пышно названные десять дивизий, открыв англо-саксам фронт и ударным кулаком врезал по закрывающим ему дорогу в столицу советским войскам. Навстречу ему слепо тыкалась по всем дорогам окруженная и отчаявшаяся пробиться на помощь гарнизону главного города Третьего Рейха армия Буссе, изрядно потрепанная, но еще не добитая. Всего около полумиллиона служивых немцев, которые имели целью соединиться и добраться до Берлина, усилив его оборону. Все, что мог наскрести Третий Рейх – все было тут. Силы, которые противостояли им в этом, были значительно меньше. Меньше по числу, по вооружению. Но это уже были Победители. И толпы немцев ждал очень неприятный сюрприз: советские войска в который раз встали насмерть.

У нас очень любят трындеть про 300 спартанцев, но никто не помнит, например, имен 300 бойцов из корпуса Баданова, которые остались прикрывать отход остатков корпуса с уничтоженной напрочь авиабазы Люфтваффе в Тацинской. От соединения к тому времени осталась десятая часть воинов, многие – раненые, обожженные, с мизерным количеством поврежденных танков, заправленных хитромудрой самодельной смесью, заменившей отсутствующую на роскошных немецких складах солярку, без снарядов и патронов, вооруженных уже трофейным оружием.

Заслон дал им уйти, остановив преследователей из свежей панцердивизии. Никто не преследовал и не смог добить. Обломились об заслон.

300 безвестных бойцов. И таких было много – в разные годы и в разных местах, их никто не помнит сейчас, но они выиграли победу. Теперь – под Берлином так же держали фронт, без всякого пафоса про "тонкую красную линию" разные люди, разных национальностей и разных родов войск. Приходя друг к другу на помощь и уже не сомневаясь в том, что немцы не пройдут.

Заревело над головами – горбатые штурмовики медлительно и тяжело перли смерть туда, где грохотала слитная артподготовка. Вот это сильно радовало. Немецкие самолеты беспокоили теперь очень редко и совсем без результатов.

Калинин заменил выбывшего наводчика. Сам себе командир. Дело было знакомым. И сразу после первой же команды пухлощекого мальчишки, продублировавшего комбата, пошла та самая боевая работа. У артиллеристов бой – странная смесь ювелирной точности и грубой грузчицкой топотни. В кинохронике все смотрится куда веселее – вот машет рукой командир, дружно ахает что-то толстое – корреспондентам не нравится быть на передовой, потому снимают в массе именно тяжелую артиллерию в тылу, тут же следом явно с учений кадры: бодрые танки и веселая пехота, сдавайся, немец, ура!

На деле как только пристрелочные мины ложатся так, как должно, и далекий корректировщик одобряет результат – мины идут с темпом 15 штук в минуту, пока от цели не останутся рожки да ножки. Как говорит грубоватый, но мощный словно бык, заряжающий о конечном: "Пришли ноги и сломали ему руки!"