Нагибатор Сухоруков

Внизу, перед помостом был обустроен большой роскошный алтарь. В широкой чаше полыхало пламя, сучья, пропитанные смолой, давали отличный огонь. Жрец призвал собравшихся принести клятву верности князю перед духами предков. Каждый толимек подходил, говорил слова клятвы и зажигал от священного огня факел. Желтые языки постепенно заполняли пространство, и в сгущающихся сумерках это выглядело невероятно мощно.

«Да охренительно выглядит! — не удержался я от мысленного комментария. — Мне кажется, я даже перестарался…».

«Да нормально усё! — напугал меня внезапный голос. — Наконец, ты что-то вразумительное и для толимеков сделал!».

«А я побаивался, вдруг ты осудишь наши еретические фантазии», — улыбнулся я в ответ.

«Нет, я тихо ржал у тебя в мозжечке и не мешал, — утробно заржал бог. — Ты только не сильно ли увлекся? Пеликан-то на свободе, с войском и наверняка не бездействует!».

«Сейчас займемся, — успокоил я Змея. — Как раз у наших «сержантов» нашлось время, чтобы из местной стражи сколотить нечто вразумительное. Теперь пойдем с подкреплениями. Надо только последнее дело завершить».

Уже было совсем темно, когда я отправился на поиски Сына Обезьяны. «Санитарки» из госпиталя заявили, что их босс только что ушел.

— Каждый вечер вон в ту рощу уходит, — сокрушенно вздохнула толстая добрая женщина, бывшая тут за старшую. Она явно осуждала это пристрастие своего начальника. — Но оно и понять можно. Тяжело ему, владыка. Постоянно: кровь, слезы… смерть. А он сердобольный…

В роще я и двух раз не успел крикнуть, как совсем рядом послышалось:

— Рад видеть Большого Человека, — Сын Обезьяны бесшумно спрыгнул с ветки дерева и подошел ко мне.

— И я рад! — ни капли не слукавил я. — Скажи-ка мне, дружище: сможет ли твоя лекарня действовать и без твоего руководства?

Безрод замер. Такого он не ожидал.

— Наверное, да. Женщины уже не первый месяц исцеляют воинов, заботятся о них. Все знают, что им должно делать. А почему…

— Ты мне очень нужен, Сын Обезьяны, — оборвал я его. — Мы обещали поддержку Уекахуа. Сегодня на трон возвели мальчика, скоро я заберу в жены его сестру. И мне нужен человек, который будет представлять здесь интересы Четландии.

— Понятно, — протянул мой собеседник. — Но я люблю Излучное… Там много близких мне людей…

— Я не стану тебя принуждать! — я выставил руку вперед в упреждающем жесте. — Но здесь не подойдет обычный расторопный двадцатник со смекалкой. Здесь останется мальчик. Учитывая, что дед еле дышит, останется совсем один. И мне нужен человек, который не контролировать его будет. А поможет встать на ноги, вырастит из него хорошего князя. Дружественного нам, разумного, смелого правителя. Я долго думал… Но у меня совсем нет таких людей! Я таких раньше не искал, не приближал… И в голову только ты приходишь!

Сын Обезьяны долго молчал, усевшись на земле.

— У меня был отец, — наконец, глухо заговорил он. — Возможно, ты слышал о нем. Он был отмечен духами… С ним было очень тяжело. Временами. Но он всегда любил меня. И заботился. Знаешь, Большой Человек, всё, что есть у меня, во мне — всё это только благодаря отцу… Я никогда не верну ему этого долга. Видимо, Большой Человек, придумал, как мне расплатиться!

Сын Обезьяны улыбнулся своей знаменитой открытой улыбкой.

— Я останусь рядом с мальчиком.

Глава 23. Морда пеликанья

Мы выступили через три дня. Через три, потому что Такоциан слег сразу после обряда. Видимо, даже такие усилия оказались для него фатальны. Или старик решил, что жить больше не для чего. В любом случае, он промаялся чуть больше суток и умер. Похороны ситуацию, конечно, смазали. Внуки ревели у погребального костра в три ручья. Ни о какой свадьбе сейчас не могло быть и речи. А ждать нельзя — Атотола ведь не дремлет!

— Туа, — я взял княжну за руку, та на миг дернулась, но сдержалась. — Я ухожу. Нам нужно усмирить князя-бунтовщика, чтобы вернуть приморские земли под власть твоего брата… Не бойся, здесь останется надежный человек, Сын Обезьяны. И сотня моих лучших воинов! Они защитят тебя… вас обоих! А, когда я вернусь, мы поженимся! Ты станешь правительницей Четландии.

Девушка послушно кивнула, не поднимая глаз. Ладно, мол, согласна стать правительницей. Я ругался, на чем свет стоит… про себя, конечно. Вот что это за кивок? Согласие или просто покорность? Когда я решил, что женюсь, мне тут же захотелось, чтобы и она этого желала! Не меньше, чем я. Но Туа-Онче всегда послушно кивала, давала держать себя за руку, касаться волос… и всё. И никак не вызнать ее настоящих чувств!

А хочу ли я их узнать?..

Война! Скорее на войну, там мне явно будет привычней и спокойней.