Надгробие для живых

– Дома многоэтажные. Ну, девятиэтажные там, семнадцатиэтажные и прочие. А были ещё такие, которые под облака уходили! Их так и называли: небоскрёбы.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Да отовсюду. Бабушка ещё в детстве мне про них рассказывала: она родилась тогда, когда люди с поверхности на связь выходили. Плюс нам в школе объясняли, как оно всё раньше было.

– Круто…

– А вас что, этому не учили?

– Охотников точно нет. Нас в детстве учили оружие держать и правильно ногу ставить, чтобы снег тише хрустел.

– Жестоко, но я понимаю. Выживание, все дела…

– А откуда вы в бункере еду берёте?

– О-о, парень! У нас там всё схвачено. Даже животные есть! Ты таких сейчас на поверхности не найдёшь!

– Серьёзно?

– Конечно! Погоди, дай-ка секунду, – он залез в рюкзак. – Как знал, что стоит взять несколько лишних банок. Лови.

Он кинул мне в руки какую-то железную банку без крышки. Что ещё за шутки.

– Свинина! Она в такой банке может годами храниться где угодно, и ничего с ней не станет.

– А открывать как?

– Так ножом! Надавил и пошёл по кругу. Это тебе на завтрак, за то, что поддержал план.

Как и посоветовал Джон, я попробовал открыть банку с помощью ножа, что вышло на удивление легко. Внутри оказался розовый замёрзший кирпич, застывший в жире, но несмотря на вид, пахло чудесно.

– Только разогрей для начала. Тушенку холодной есть крайне не рекомендую.

– Я уже понял. И что, прям так можно?

– Ну да, это ж металл. Не расплавится.

Я поставил банку максимально близко к костру и через пару минут жир растаял и забурлил, раскачивая большой кусок мяса. Я попробовал небольшой кусок и просто не поверил, что бывает такой вкус.

– Это божественно!

– И это-то без хлеба! Мечта любого, скажу я тебе. Но дают такую у нас редко: запасают на случай чьего-то ухода или какой-нибудь чрезвычайной ситуации.

– Какие в бункере ещё могут быть проблемы? Сиди себе, радуйся, что не снаружи!

– Ну, помню, как кто-то пролез в систему вентиляции, народ начал чуть ли не с ума сходить. Мы три дня искали, что это было, а оказалось, что датчики движения дали сбой из-за скачка напряжения. Казалось бы, такая мелочь, а почти хаос начался.

– У нас так тоже напряжение скакало. Когда зимой буря начинается, купол искрил порой.

– Потому часть людей в бункерах и укрылась. Представь, если бы из-за этих искр в других куполах случился сбой, и все внутри мгновенно погибли? Кому возрождать цивилизацию? Ты ешь давай, нам идти скоро.

– А долго?

– Как получится. Лень может и является двигателем прогресса, но не в нашем случае. Сара может быстро устать и тогда придётся остаток дня проводить на привале. Было бы намного проще, иди мы подготовленной тройкой.

– Она не уйдёт.

– Это и слепому видно. Ей хочется показать себя и хотя бы для самой себя казаться полезным членом общества. Да и чего тут: я и сам бы поступил так же. Уж всяко лучше, когда она старается принести пользу, а не ворует где попадётся.

– У вас не воруют?

– С нарушителями разговор короткий. Дверь открыта, иди гуляй. Главная разница между изгнанным и ушедшим в том, что вторым дают вещи в дорогу.

– Да уж, – говорить хотелось всё меньше: завтрак стынет. Пока я ел, Кас вернулся и со своим обычным видом сел рядом.

– Ну как?

– Направление-то верное, только я не знаю, как ты собираешься идти дальше.

– А что там?

– Лес.

– Ещё один?

– Да нет, похоже, уже тот самый.

– Ну, так и чего?

– Так и чего?! Мы в том лесу десяток людей потеряли, а ты собираешься в три с половиной человека пройти сквозь весь лес! Ты хоть представляешь, какую площадь он занимает?!

– А обойти?

– Ты тупой или притворяешься?

– Понял. А как вы туда ходите?

– Там только один раз были: когда десятерых и потеряли, – сказал я. В него лет семь никто не ходит.

– Интересно, почему мне об этом никто не сказал… А если попробовать пройти без лишнего шума?

– Это рулетка: мы можем никого не встретить, а можем в первые же часы попасть на хищников: роевики, ветвелапы, доппельгангеры. Ночью ещё и местные лунатики подтянутся. Это я молчу про растущий там бритволист. Ботинки с защитой есть только у Сэма, а вы двое, полагаю, с таким даже не сталкивались.

– Допустим, что у меня и у самого есть защита, – Джон ударил ботинком о ботинок и раздался слабый лязг. – У тебя, Кас, я так понимаю, специально защиты нет, а Сара… вот это уже проблема. Теоретически, если она воровка, это может говорить о тихом шаге?

– Я не воровка! – вернулась откуда-то Сара. – Это не по моей вине происходит. Оно… оно само!

– Клептоманка что ли?

– Да хватит обзываться!

– Я и не обзываюсь. Клептоманы не могут устоять перед соблазном стащить что-нибудь: бесполезная ли это безделушка или что значительнее – всё едино. Был у нас такой: у него еженедельно из тумбочки вытаскивали столовые приборы, а он ещё так краснел стыдливо. Честное слово, его даже жалко становилось!

– И что мне с твоей криптоманией делать?

– «Клепто», а не «крипто»… не знаю! Это вроде как-то лечится, но я военный, а не психолог. Ну, почти военный.

– Как-то ты для военного слабо вооружен.

– Потому и почти.

– Может, пойдём уже? – спросил я, утомлённый их разговорами.