На восьми фронтах

А ночью уже не только эскадрилья Цурцумия, но и весь полк вылетел на бомбардировку Констанцы. И тут-то на опустевший аэродром налетели фашистские самолеты. Не менее часа на летном поле, у складов, в роще, где стояли жилые палатки и были оборудованы убежища, свирепствовал огненный смерч. Аэродромной базе был нанесен существенный урон. Одна из бомб даже разбила машину, на которой мы с бригадным комиссаром Степаненко и Коробовым приехали сюда.

Утром мы с Леонидом Коробовым на попутном транспорте все же отправились в Севастополь, а бригадный комиссар М. Г. Степаненко остался на аэродроме руководить восстановительными работами.

Вернувшись в город, Коробов развернул бурную деятельность, чтобы добиться разрешения на полет к берегам Румынии. Дело это было очень сложное, но командование Черноморского флота и на этот раз пошло» ему навстречу. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский дал «добро», и корреспондент «Правды», может быть даже первым из советских журналистов, принял боевое крещение в воздухе. Его большая корреспонденция о бомбовом ударе по нефтепромыслам Плоешти вскоре появилась в газете.

А мне через несколько дней удалось посетить военно-морской госпиталь. Здесь я узнал, что врачи ведут борьбу за жизнь двух героев похода к Констанце — краснофлотцев с лидера «Харьков» Гребенникова и Каирова. Повидать их самих не разрешили: оба находились в тяжелом состоянии. Но в соседней палате лежали политработник Завьялов и старшина 1-й статьи Ильин, которые тоже были участниками боевых событий на «Харькове». Они-то и рассказали мне такую историю.

…Одна из вражеских авиабомб повредила на лидере котлы. «Харьков» сразу же сбавил ход, и врагу наверняка удалось бы с ним разделаться до конца, если бы Гребенников и Каиров не решились на немедленный ремонт котлов.

— Условия их работы, — рассказал Завьялов, — были архитяжелыми. Матросы действовали рядом со смертью. Мы старались облегчить их труд, но предотвратить ожогов не смогли…

— Они спасли и корабль, и нас, — вставил Ильин.

К сожалению, я не смогу поведать читателям о дальнейшей судьбе этих героев с лидера «Харьков», так как вскоре был отозван из Севастополя.

* * *

В начале июля в редакции «Красной звезды» произошла смена руководства. Редактором газеты стал Д. И. Ортенберг (Вадимов). А прежний редактор, корпусной комиссар В. Н. Богаткин, был назначен членом Военного совета Северо-Западного фронта.

Новый редактор, вызвав меня в Москву, объявил, что мне предстоит срочно выехать в Новгород, где в то время располагался штаб названного фронта.

— Вас подвезет туда на своей машине корпусной комиссар Богаткин. Торопитесь, он долго ждать не может.

Таким образом, пробыв в Москве всего что-то около двух часов, я отправился вместе с прежним редактором в Новгород.

Корреспонденты центральных газет, как мне сообщили, располагались в подвале новгородского гарнизонного Дома РККА, который стоял на самом берегу реки Волхов. По приезде пошел туда. Среди других собратьев по перу застал здесь и краснозвездовцев Викентия Дермана, Семена Кирсанова и фотокорреспондента Олега Кнорринга. Эта группа, как оказалось, была «безлошадной», то есть не имела машины. А она была нам крайне нужна.

Что делать? Посоветовавшись, мы вместе с майором В. И. Дерманом на следующий день пошли к новому члену Военного совета фронта. В. И. Богаткин, естественно, еще не вошел как следует в круг своих обязанностей, но нашу просьбу насчет транспорта удовлетворил немедленно, распорядившись выделить легковую машину из числа мобилизованных ленинградских такси.

Авторота штаба фронта находилась в лесочке северо-западнее Новгорода. Мы прибыли туда, имея в руках распоряжение начальника штаба. Пожилой военный инженер 2 ранга подвел нас к эмкам, которые стояли чуть поодаль от других машин, и сказал:

— Выбирайте…

У машин толпились шоферы. Все они были еще в гражданском. Мы осмотрели эмки и остановились у одной из них. Но привлекла наше внимание не сама машина, а богатырский вид ее водителя.

— Как вас величают, товарищ? — спросил я у него.

— Семен Мухин.

— Ваша машина на ходу? — задал в свою очередь вопрос Дерман.

— На ходу, товарищ майор, — ответил Мухин.

Я не стал делать секрета из того, кто мы, и коротко познакомил шофера со спецификой корреспондентской деятельности. Мухина явно заинтересовала перспектива работы с нами, и он сказал:

— Вы не ошибетесь, если остановите выбор на мне и моей машине. Автомобиль хороший. И если сделать ему небольшой ремонт да раздобыть к тому же пару запасных скатов, то я гарантирую вам успех поездок на любые расстояния.

Действительно, выбор наш оказался очень удачным. Семен Мухин всю войну возил фронтовых корреспондентов «Красной звезды». И как возил! Его не страшили ни бездорожье, ни бомбежки, он не знал усталости.

Через день мы с Кирсановым и Кноррингом выехали в действующие части уже на своей машине.

Кстати, отправляя меня в Новгород, Давид Иосифович Ортенберг предупредил, что поэт Кирсанов еще ни разу не был на передовой и что неплохо бы мне лично вывезти его туда.