На веки вечные

Где ком... ком... комбриг! — тяжело дыша, за­икаясь, выкрикнул он. Потом, не сдержавшись, сорвал с головы танкошлем и швырнул его высоко вверх.

Товарищ капитан, вы ранены? — встревожился санинструктор Простанюк.

Нет, черт возьми, не ранен! И не ранен и не убит! Конец войне! Побе-е-еда-а-а! Вот радиограмма! — И ка­питан потряс над головой бумажкой.— Только что по­лучили!..

Простанюк неодобрительно хмыкнул.

И была вам охота подначивать...

Тем не менее не спускал глаз с возбужденного офи­цера-связиста. Обалдело смотрели на него и остальные.

Прибежал, как угорелый, радист штабной рации Гри­ша Котловский. Это он принял радиограмму, которой сейчас потрясал капитан Щербаков.

Товарищи! Товарищи-и-и! Войне — коне-е-ец! — вытирая набежавшие слезы, кричал он.— Капитулиро­вали гитлерюги! Безоговорочно!..

Ну уж если Гриша прослезился от радости, то все это, братишки, очень похоже на правду,— счастливо за­ключил Простанюк. Глаза его тоже изрядно повлаж­нели...

Утром 9 Мая 21-я танковая бригада вошла в Прагу. Запыленных, уставших, но полных бодрости и энергии гвардейцев, как и всех советских воинов, пришедших на помощь пражанам, встречали ликующие, по-празд­ничному одетые толпы жителей столицы Чехословакии. Каждый из них хотел пожать руку красноармейцу-осво­бодителю, обнять его как родного сына и брата. Не умолкали здравицы в честь Советского Союза, его мо­гучей Красной Армии, сокрушившей гитлеровскую воен­ную машину.

Во время уличных торжеств к танку младшего лей­тенанта Ларичева подбежал белокурый мальчишка лёт шести — семи. Он был в большой, с красной звездой, пилотке (где-то уже успел раздобыть!), весь в лох­мотьях, босой. Худой, как тростинка, лицо бледно-во­сковое, в больших, полных печали и восторга глазах —  мольба.

—дяденька командир, миленький, заберите меня с мамкой домой, ну пожалуйста...— рыдающим голосом, на чистейшем русском языке заговорил он, обращаясь к Ларичеву.

Мальчик, ты где научился так хорошо разговари­вать по-русски? — удивился младший лейтенант.

А я не учился. Я русский... Мамка говорит, что я родился в Дросково, Орловской области. Нас увезли фашисты. Были в Польше, в Австрии, а теперь вот в Чехословакии.

Как звать-то тебя?

Прошка Прохоров.

А мамка твоя чем занималась?

Чем же еще — тряпка да швабра... Сейчас она болеет...

Эх ты, Прошка Прохоров, землячок мой горемыч­ный — взволнованно проговорил Ларичев. — Я ведь то­же орловский, Залигосинского района. Не слышал о та­ком? Хотя где тебе, малец еще... Ну, а насчет «домой» — заберем, обязательно вернешься в свое Дросково. Так и мамке скажи. Дай только с бандитами Гитлера по­кончить. Их уже совсем мало осталось.

...Последний выстрел в Европе танкисты сделали в сорока километрах юго-западнее Праги.

К исходу того же дня сосредоточились в Гостовище. После дневного зноя природа дышала прохладой. Вечер прошел в неторопливой беседе с местными жителями.

А потом танкисты легли отдыхать. Дежурным на броне танка комбата Лобачева остался Иван Гудков. Когда ранние лучи солнца осветили тридцатьчетверку, экипаж не узнал ее. Машина была превращена в громадный куст сирени.

Даже в ствол пушки букет засунули. Вот же лю­ди! — хохотал Гудков.

Майор, нахмурившись, строго сказал дежурному:

Спал и не заметил?

Не спал я, товарищ майор. Они еще с вечера все это устроили, когда вы все уже отдыхали.— И добавил с опаской: — А я помогал им...

Надолго запомнился танкистам солнечный день 20 мая. Был он насыщен до предела. С утра приехал высокий гость — сам командарм Герой Советского Сою­за генерал-полковник Кравченко. На общем построении он поздравил гвардейцев с Победой, зачитал приказ Вер­ховного Главнокомандующего о присвоении бригаде на­именования «Венская» и прикрепил к Боевому Знамени вторую награду —   орден Суворова 2-й степени. Потом вручил ордена и медали отличившимся в боях.

А вечером танкисты решили дать небольшой концерт. Свой талант показали механики-водители Петр Мелешин и Иван Дробинин. Первый играл то на мандолине, то на аккордеоне, а второй — на своей видавшей виды скрипке. Для всех оказалось неожиданностью, что так хорошо и душевно может петь русские народные песни капитан Лапин. После народных он исполнил «В лесу прифронтовом». Не удержались танкисты, подключились к куплету:

С берез — неслышен, невесом —

Слетает желтый лист.

Старинный вальс «Осенний сон»

Играет гармонист...

Кончились песни, и медленными шагами вышел в круг старший сержант Григорий Котловский. Степенно объявил свой номер:

«Победа!» Стихотворение Семена Кирсанова, на­печатанное во фронтовой газете «Защитник Родины».

Откашлявшись, начал:

Пробивая лучами света

Черно-пепельный Облачный слой,

Встало полностью Солнце Победы

Над изрытой войною землей!..

Вот так Гриша! — удивился Гудков.— Только что я читал это стихотворение в газете, а он уже выучил его...