На торный путь

Оценив ситуацию, Миних приказал двигаться дальше, и каре, ведя пушечный огонь на ходу, стало медленно приближаться к лагерю сераскира. Похоже, явное намерение фельдмаршала довершить разгром стало решающим, и турки, запалив свой лагерь, обратились в бегство. Попытки татар Ислам-Гирея напасть с тыла успеха не принесли, и Миних, заняв неприятельский лагерь, отправил вдогон иррегулярную конницу. Победа была полной. Убегая, турки бросили пушки, шанцевый инструмент, всяческие запасы и почти тысячу палаток, которые не успели снять…

* * *

Стоя на скалистом берегу Днестра, фельдмаршал Миних внимательно рассматривал недавно перестроенную французскими инженерами Хотинскую крепость. Она состояла из двух частей: прятавшейся за стенами цитадели Малой крепости и Новой, скрытой внешними обводами одетых камнем валов. С террас, выступавших над валом, во все стороны грозно смотрели пушки шести пятиугольных бастионов, и проход через эту мощную оборонительную линию был возможен лишь через трое ворот, к которым вели перекинутые над глубоким рвом легко разбиравшиеся мосты.

Миних только что подошёл к Хотину во главе тридцатитысячного корпуса. На дороге, после панического бегства турок остались брошенные пушки, мортиры, бомбы, ядра, бочонки с порохом и обозные повозки. Правда, неприятель успел окопать предместье, окружённое широким рвом. От местных доброхотов стало известно, что комендант крепости Колчак-паша вернулся с очень малым числом войск, так как почти весь гарнизон ушёл с сераскиром в Бендеры, часть отступила к Пруту, а татары – так те и вовсе возвратились к себе в Буджак.

Взвесив всё, фельдмаршал отправил в крепость парламентёра с требованием немедленной сдачи и теперь ждал ответа. Увидев скачущего к нему адъютанта, Миних понял: ответ есть – и, когда улыбающийся Манштейн в каком-то шаге осадил коня, фельдмаршал услыхал долгожданное:

– Комендант крепости Колчак-паша согласен сдать Хотин, но просит честной капитуляции и конвоя до Дуная!

– Нет. – Миних посуровел. – Только военнопленными, а чтоб паша понял, двинуть пехоту через предместье до гласиса.

Манштейн поскакал исполнять приказ, а Миних не спеша возвратился в свою временную ставку и там, к своему удивлению, встретил уже отпущенного турками генерала Штокмана, с заметным волнением ждавшего фельдмаршала.

– Ну что, генерал, как оно на турецких харчах? – Миниху против воли вспомнилось то раздражение, с которым он встретил известие о пленении Штокмана, когда тот, пренебрегши опасностью, не взял конвоя.

– Терпимо. – Генерал уловил настроение Миниха и поспешно заговорил о другом: – Меня в Малой крепости держали. У этой цитадели стены толщиной в две сажени и высота их сажен двадцать. Ежели Колчак-паша обороняться решит, он там до осени продержится.

– Так… – Миних задумался.

Про Малую крепость фельдмаршал знал. Он даже видел в свою трубу флаги, развевавшиеся на остроконечных крышах её высоких башен, и понимал: Штокман прав, если Колчак-паша не капитулирует, трудности будут. Впрочем, опасения не оправдались. При дальнейших переговорах Миних стал уступчивее, согласился не досматривать обоз и пропустить семьи в Турцию. Получив такие заверения, комендант и ага янычар, явившись в сопровождении свиты, поднесли фельдмаршалу городские ключи. Затем Колчак-паша вручил Миниху свою саблю, после чего гарнизон крепости, сдав оружие и знамёна, вышел за стены, а вступившие в город русские войска поставили у ворот свою стражу.

Сразу после Хотинского дела Миних велел перекинуть через Днестр два моста и отправил на Украину генерала Бирона с частью войск, заодно поручив ему доставку двух тысяч пленных, в то время как сам фельдмаршал вышел с армией в Молдавию. При этом в разведку был послан князь Кантемир, который командовал сводным полком, собранным Минихом с разрешения двора из молдаван и валахов, присоединившихся к русской армии за время похода. Князь был родичем того самого Кантемира, что подписал в Луцке согласие на переход Молдавии под скипетр Петра.

Два года назад командовавший теперь полком князь Кантемир отправился через Польшу в Россию. Когда он проезжал Броды, хозяин тех мест коронный гетман Потоцкий неожиданно отдал приказ арестовать князя и, не объясняя причин, засадил в подвал. Пребывая в полном недоумении и неведении, князь метался по своей темнице, то и дело пытаясь выглянуть через кованую решётку полупритопленного в землю окна, как вдруг к выложенной сырым кирпичом яме наклонился неизвестно откуда взявшийся небогато одетый шляхтич и негромко спросил:

– Князь Кантемир?

– Да, я… Я!.. – Узник вцепился руками за прутья решётки.

– Слушай внимательно: коронный гетман имеет желание отправить тебя в Стамбул, чтобы там передать султану.

Это известие заставило князя похолодеть от страха. Уж чего-чего, а такого исхода он никак не ожидал, хотя было понятно: гетман блюдет свой интерес. Но что будет с ним, Кантемиром, там, в Стамбуле, рисовалось предельно ясно. Видимо, возникшее беспокойство отразилось на лице Кантемира, потому что шляхтич сначала огляделся по сторонам, а затем, снизив голос, сказал: