На торный путь

Попытка не дать загатить болото сорвалась, и медленно продвигавшаяся из-за находившихся в середине каре обозов армия Миниха подошла к реке как раз тогда, когда там уже начали наводить первые мосты. Адъютант фельдмаршала Манштейн, посланный Минихом проверить состояние переправ, подъехал к болоту и, увидав, что фашины уже прикрыты досками, на какое-то время задержался, прикидывая, достаточно ли широк устроенный настил. Рядом остановился увязавшийся за ним барон Мюнхгаузен, которого Манштейн, послушав его россказни, более не опасался.

Окинув взглядом противоположный берег, Манштейн тронул повод, и конские копыта застучали по доскам. Увидав, что стремившийся ехать рядом барон слишком близко держится к краю, адъютант фельдмаршала заметил:

– Осторожней, фенрих, можно сорваться с гати и угодить в болото.

Полковнику было ясно: вьюнош лезет вперёд из любопытства, и он, начав с недавнего времени испытывать симпатию к неистощимому на всякие выдумки барону, его сдерживал. Однако и сейчас Мюнхгаузен, по молодости пренебрегавший опасностями, со смехом ответствовал адъютанту:

– Ничего, я себя сам за волосы вытащу, – а затем, весело разведя руками, тронул повод, чтобы его конь и в самом деле не угодил в трясину.

Манштейн только покачал головой и, задержавшись у берега, стал считать количество наведённых мостов. Готовых было больше двадцати, и, поскольку передовой отряд уже одолел противоположный невысокий, но крутой берег, полковник завернул коня, чтобы скакать к фельдмаршалу с докладом, что армия может переправляться.

К этому времени все три армейских каре уже были на подходе, и Миних велел начать движение через болото. Первым на гать вышло правое каре, за ним кор-де-баталия[57], и последним стало переправляться левое каре.

За рекой Миних приказал армии строиться в одно каре, заведя все обозы в середину, и едва только русские успели вывести пушки в первую линию, как с двух сторон их, стремясь сбросить обратно в реку, атаковали серденгести[58] Колчак-паши и спаги Али-паши. Навстречу им понеслись гусары, началась рубка, турецкий порыв был остановлен, а затем, когда гусары по команде отхлынули, первые шеренги каре открыли беглый ружейный огонь. Однако турок это не смутило, и они снова пытались атаковать, но встретивший их пушечный залп принудил неприятеля отступить.

Огромное армейское каре медленно двинулось по направлению к главной позиции Вели-паши, который, явно осознав грозившую ему опасность, спешно переводил свои войска обратно на левый фас и строил новую батарею. Большой обоз затруднял общее движение войск Миниха, заставляя фельдмаршала время от времени останавливать каре, чтобы подождать отстающих. Во время таких задержек Миних, глядя в свою английскую подзорную трубу, изучал обстановку. В очередной раз остановив движение, он заподозрил неладное и велел срочно огородить каре рогатками.

Мера оказалась своевременной. В лагере Вели-паши возникло некое оживление, и ещё, как безошибочно определил Миних, против правого фланга каре, явно готовясь к атаке, начали собираться спаги. Всё походило на то, что турки готовятся начать сражение. И точно, сначала все турецкие батареи разом открыли пальбу, а потом на склонах появились идущие с развёрнутыми знамёнами колонны пеших янычар. Правда, как на глаз прикинул фельдмаршал, их было тысяч десять, и они намеревались нанести удар по фронту, но спаги угрожали флангу, а это уже было опасно.

Миниха беспокоил и левый фланг, по которому мог ударить Колчак-паша, но там никто не показывался, возможно, отбитые пушечным огнём серенгести пока не решались снова повторить недавнюю атаку. Фельдмаршалу следовало помнить и об остававшихся у него в тылу татарах Ислам-Гирея. Но вообще-то конная атака через заболоченную пойму, по его мнению, была маловероятной, и, как надеялся Миних, общего одновременного удара по его армии всеми турецкими силами Вели-паше из-за растянутости позиций осуществить не удастся.

Янычары атаковали яростно. Их не остановил ни ружейный, ни пушечный огонь, и, хотя к самому каре добежало не более трёх тысяч, янычары, паля из мушкетов и размахивая саблями, с криками «Алла!» полезли через рогатки. Русские солдаты стреляли в упор, кололи пиками, били чем попало, и сколько времени продолжалась эта жаркая схватка, никто из дерущихся сказать не мог. Порой начинало казаться, что янычары вот-вот прорвут строй, но внезапно, неизвестно отчего турок словно подменили, и они, сначала по одному, а затем все скопом, побежали назад к лагерю.

В то же время бой на правом фланге такого накала не достиг. Спаги, мчавшиеся во весь опор, были ещё на дальней дистанции обстреляны из орудий, и испуганные лошади начали шарахаться в стороны, а когда атакующие попали в зону действенного огня и по всему фасу началась непрерывная ружейная пальба, спаги окончательно смешались. Они принялись поспешно заворачивать коней, а когда пушки ударили по ним картечью, которая с воем полетела над головами всадников, турки, не доскакав даже до рогаток, вскачь понеслись обратно.