На пути в Халеб

Зимой 44-го произошло событие, сыгравшее решающую роль в недолгой жизни Исмара. После многомесячных странствий его отыскало, наконец, письмо человека по имени Юш Кидрич, где говорилось о судьбе двоих из многомиллионной армии рабов, чей труд обеспечивал участие Германии в войне. Суть письма заключалась в следующем: Кидрича вместе с Лазой отправили в Кирхен. В один прекрасный день Лаза бежал, но через две недели был схвачен. Его вернули в Кирхен и пытали, полагая выведать имена участников подполья среди заключенных. Местная организация сопротивления недавно заявила о себе, устроив взрыв в здании ратуши; в результате взрыва в близлежащей школе погибли сорок пять учеников. Вскоре трое руководителей подполья были арестованы. Их, а также Лазу, в кандалах пригнали на развалины ратуши и оставили умирать голодной и холодной смертью на глазах у сотен узников и горожан. Они умирали один за другим в течение девяти дней. Автор письма слышал об Исмаре от его дяди и заклинал племянника отомстить за эту мученическую смерть.

Прочтя письмо, Исмар немедленно принялся за поиски людей, готовых, как и он, мстить немцам. Он отправился в Европу и первым делом посетил Кирхен. Город в ту пору находился в руках французов и представлял собой почти сплошные развалины. Несколько человек расчищали обломки ратуши. Грузили мусор, битые кирпичи, искореженную арматуру на старые машины и запряженные тощими клячами телеги. Пока Исмар там стоял, в сердце у него созрело решение: он не допустит, чтобы при его жизни здание было отстроено заново.

Еще будучи в Тель-Авиве, Исмар запасся адресом некоего Зайбта, одного из социалистических лидеров Вюртемберга. Адрес дал ему знакомый радиотехник, друг юности Зайбта и его товарищ по партии. Исмар нашел Зайбта в Штутгарте, и тот пообещал устроить ему встречу с капитаном Р., бывшим учителем немецкого из Ниццы, а ныне посредником между французами и немецкими гражданскими властями. Необыкновенный человек, добавил Зайбт, исключение среди дипломатов и генералов, занятых пустой говорильней.

Французский штаб располагался в Баден-Бадене. Капитан Р. занимал квартиру в верхнем этаже небольшого дома по соседству с курортным парком. Из больших окон его комнаты виднелись тихие белые деревья и высокая ограда в свете уличного фонаря, в тот вечер поминутно гаснувшего.

Поначалу Исмар хотел запугать капитана. В кармане его куртки лежал купленный в Хайфе пистолет, медлительные движения прикрывали подавляемое желание унизить собеседника. Капитан отклонил его требования, но в беседе, затянувшейся до глубокой ночи (дело было после Рождества), рассказал Исмару о приеме, который он устроил для своих не запятнанных нацистским прошлым немецких сотрудников. К концу торжества, когда все изрядно перепились, немцы запели патриотические песни и марши. Это обстоятельство вмиг отрезвило капитана, который был, как н они, пьян. Он незаметно выскользнул из-за стола, перелез через подоконник и припустился по снегу домой, а несколько его немецких коллег побежали за ним вдогонку, на ходу выкрикивая извинения. Он рассказал Исмару, как в Ницце помог Сопротивлению убрать Жоржа Каракеева, русского белогвардейца, по подлости и жестокости превосходившего многих немцев. Капитан Р. был не старше Исмара, но в его голосе сквозила усталость, хорошо различимая за насмешливой интонацией коротких небрежных фраз.

— Вы ошибаетесь, — сказал Исмар Леви, — ничто теперь не будет так, как прежде. Все изменилось и изменится еще больше, с головокружительной быстротой.

— Нет, — отвечал капитан. — Вы окажетесь лишь небольшой помехой, как нехватка электричества, продовольствия или газа. Как пьяная драка или пожар. Или дорожная авария, или непрошенно взорвавшаяся мина… Взгляните на это запустение. И почему бы вам не позволить им отстроить ратушу? Ведь это всего лишь украшение, цветные стеклышки, маленький мираж для людей пустыни. Почему нет? Разве это имеет значение? Поверьте мне, так будет лучше — лучше для всех.

— Как нехватка электричества или газа? — повторил Исмар Леви с тем пафосом и горящим взором, которые наводили трепет на окружающих. — Что ж, все страдания были напрасны?

— Разумеется, — ответил капитан. — Нас уже ничто не может разжалобить.

— А я заявляю, что лучше тысячу раз умереть, чем сказать такое.

Капитан Р. грустно и удивленно посмотрел на Исмара. Завершая разговор, он предостерег его против необдуманных действий. Особенно подчеркнул, что после всякой войны наступает мир и рано или поздно все возвращается на круги своя; так было и так будет.