На последнем сеансе

Проведя со своей последней подругой на острове Родос семь дней, Зив после возвращения в Тель-Авив позвонил мне.

– В гостинице, – жаловался он, – моя подруга вела себя как пьяная горилла, и у нас происходили дикие, совершенно опустошительные ночи. Ты представляешь?

– Хочешь, чтобы я представил себе гориллу? – спросил я.

– Или собаку. Эта дамочка бросалась на меня, как собака на свежую кость, разве что при этом не лаяла. Знаешь, как она объясняла своё поведение?

Я сказал, что не знаю.

Зив разъяснил:

– «Для любимого, – заявила она, – я готова отдать всё, что у меня есть». «Всё не надо, – заверил я, – обойдусь самым малым». Кажется, объяснил понятно, да? Так нет же! Направив на меня скорбный взгляд, она пробормотала: «Бедный мой возлюбленный!..» Тут меня прорвало, и я крикнул: «Это наше бесконечное сюда-туда-обратно меня достало! А потому с данной минуты ты становишься для меня продуктом, у которого истёк срок давности!» Услышав о своём увольнении, она протяжно вздохнула и объявила, что идёт вешаться. «О кей, милая, – одобрил я, – не отказывай себе ни в чём». Словом, проклятая получилась поездка. А я так старательно готовился к ней: прихватил диск с записью нашей с тобой песни «Под рыжим солнцем, на белой лодочке», две бутылки вина «Sauvignon Blank», книгу какого-то англичанина и Библию…

Я не понял:

– Зачем Библию?

– Чтобы общаться не только о низменном.

Я понял. Потом спросил:

– А презервативы прихватил?

Поэт не понял.

– Зачем? – спросил он.

– Не знаешь?

– Нет.

– Тогда и я не знаю. Могу уточнить у моего внука.

Поэт понял.

– Шутишь! – сказал он.

– Хотел бы… – отозвался я.

Зив помолчал. Потом послышалось:

– Перед сном почитал англичанина и вдруг для себя выяснил: меня никогда не оставит одиночество. Ни меня, ни всех нас. Вот послушай, что англичанин выдал: «Мы все одиноки. Независимо от того, кого трахаем и сколько, и неважно, женишься ты или нет. Ты сам по себе. С твоей головой и твоим членом. Ты идёшь своей дорогой. А всё остальное – сказки Уолта Диснея…» Ты слышишь?

– Конечно.

– И что ты на такое скажешь?

Я сказал:

– Тебе противопоказано читать английских писателей. Тем более перед сном. Перед сном лучше просматривай фильмы Уолта Диснея.

Зив снова помолчал. Потом продолжил:

– Увы, то, что эта девица беспредельно глупа, я заметил лишь только на вторые сутки… Ты понимаешь?

Я не понял.

– Почему на вторые?

– Так ведь пока женщина пребывает голая…

Я понял. И сказал:

– Тем не менее, спать ты с ней продолжал.

– Одно другого не касается, – отмахнулся Зив. – Как бы плотно тела друг к другу не прилипали, но если между душами зияет глухой просвет, то… К чёрту!..

Мне стало жаль девушку.

– Почему бы тебе не попытаться начать с ней всё заново? Возможно, что-то ещё…

– На место любви не возвращаются! – перебил меня Зив.

– Ты так считаешь?

– Я доверяю Иосифу Бродскому.

Тогда я спросил:

– Тебе известно, что ты ненормальный?

Оказалось, что этого он не знал.

– Знать бы надо, – посоветовал я.

Зив возразил, сказав, что ему – не надо…