На последнем рубеже

Но экипаж самого сильного на тот момент немецкого танка нетерпеливо вырвался вперёд, стремясь в одиночку подойти к окопам и методично их зачистить. Такое было вполне возможно — двух пулемётов и мощного трёхдюймового орудия фрицам хватило бы, чтобы, не доехав до траншей с сотню метров, на безопасном для себя расстоянии обложить нас таким огнём, что и головы не поднять. Подтянувшаяся пехота без труда забросала бы уцелевших гранатами и довершила бы разгром.

Но именно на этот случай я и держал свои «козыри» в рукаве. Подошедший на пистолетную для «сорокапятки» дистанцию панцер тут же получил бронебойную болванку в ходовую. И прежде, чем на расчёте единственного моего орудия сосредоточили огонь оставшиеся танки и батарея фрицев, отчаянные артиллеристы закатили в борт неподвижного панцера ещё три болванки, сумев-таки его зажечь.

Увы, единственное моё противотанковое орудие не могло изменить ход боя, а героический расчёт сложил свои головы в бою — тогда, под ураганным обстрелом и после, в самоубийственных попытках подорвать гранатами оставшуюся бронетехнику…

Но удар основных сил врага был ещё впереди. Два танка двинулись вперёд, к застывшим перед пологим склоном высоты бронетранспортёрам и мотопехоте, а броневики и оставшаяся «тройка» (все три уцелевшие панцеры были представлены именно «тройками») стали обтекать нас слева, приближаясь к уничтоженной «сорокапятке». Оценив ситуацию, я отправил связного к резерву. В голове рождался интересный план…

Тем временем лёгкие броневики вырвались вперёд. Они уже практически поравнялись с позицией расчёта «сорокапятки»; что-то разглядев в сгоревшей траве, оба экипажа открыли пулемётный огонь.

Как позже оказалось, они разглядели уцелевших артиллеристов, спасшихся во время обстрела в специальной орудийной щели. Смелые пушкари прятались в траве со связками гранат, но ударившие очереди выкосили одного за другим практически всех членов расчёта.

Но по подставившим корму броневикам ударили бронебойщики. Тонкая броня бронеавтомобилей защищает лишь от винтовочных патронов; расчёты противотанковых ружей подожгли одну машину и что-то повредили в ходовой части второй. Немецкий экипаж отчаянно отстреливался из пулемёта, но броневик с тыла добил уцелевший артиллерист, подорвав его противотанковой связкой. Увы, осколки собственной связки добили и смелого бойца…

«Тройка» же благоразумно не высовывалась вперёд; видя гибель незадачливых камрадов, танкисты хладнокровно открыли точный пушечный огонь по бронебойщикам, в считанные секунды уничтожив оба расчёта.

В это же время основные силы врага начали общий штурм кургана. Вперёд снова вышли танки; когда они поравнялись с позицией второй засады бронебойщиков, я подал сигнал условным цветом ракеты (красным). Огонь открыли и все три расчёта, и оба станкача, выкашивая фланкирующим огнём наступающую немецкую мотопехоту.

Расчёты противотанковых ружей, заранее проинструктированные, ударили по ходовой, вскоре обездвижив танк; однако на этот раз добить врага они просто не успели. Панцер открыл по вспышкам ружей и характерным пылевым облачкам столь сумасшедший огонь из пулемётов и пушки, что вскоре заткнул расчёты, целиком уничтожив один из них. Несколько секунд спустя под огнём танка замолчали и «максимы».

Тем не менее, безвозвратно потеряв один танк и оба броневика, лишившись больше половины десантных экипажей убитыми и ранеными, фрицы остановили наступление. Они ещё имели несколько единиц бронетехники в строю, ещё могли ворваться на высоту и раздавить нас прямо в траншеях гусеницами танков и бронетранспортёров. В то же время они могли потерять последние боевые машины, сожжённые гранатами и «коктейлями Молотова» (собственно говоря, это фрицев и ожидало).

Но исход боя решил удар уцелевшего взвода, что я вывел в резерв. Обойдя высоту справа по широкой дуге, бойцы атаковали с тыла немецкую батарею. Немецкие пушкари пропустили атаку и потеряли половину расчётов, даже не успев толком разобраться в происходящем. Остальные уже не сумели развернуть орудий и залегли за пушками, укрывшись за станинами и броневыми щитами.

Несмотря на то, что дрались фрицы мужественно и умело, мои бойцы наверняка добили бы уполовиненную батарею. Однако на помощь своим спешила от дороги «тройка», взял на буксир подбитого собрата атаковавший высоту танк. За ним последовали и бронетранспортёры.

Это была победа! Противник, конечно, уступал нам в численности личного состава, но многократно превосходил в средствах усиления. И всё же отступили именно немцы.

К сожалению, удача на войне изменчива. В те жаркие летние дни 1942 года мы были ещё слишком слабы, чтобы остановить наступление врага. Если на поле боя, грамотно всё рассчитав, я обратил вспять кампфгруппу, сил которой в 41-м было достаточно для прорыва фронта, то с воздуха от налетевших «мессеров» мне было уже нечем защищаться.