На последнем рубеже

Лейтенант Владислав Велик, временно исполняющий обязанности командира роты 496-го стрелкового полка.

Судьба изменчива. Вчера ночью вместе пили самогон и разговаривали о семьях, а сегодня моего комроты уделала мина. Точнее, осколок, сантиметров 5 длиной, вошедший в правую лопатку. Слава Богу, не смертельно (главное, чтобы не было заражения). Теперь я снова командир роты, точнее — временно исполняющий его обязанности; я в полной мере несу ответственность за жизни своих бойцов — и одновременно обязан выполнять поставленные перед подразделением задачи.

В строю осталось 58 активных штыков. Учитывая потери непосредственно в моём взводе, это ещё ничего. Но сколько останется по окончанию боя?

Фрицы намертво засели у Собора. Отрезанные от своих сходящимися ударами 496-го и 654-го, они поднялись от реки и закрепились в зданиях, ближних к Красной площади (говорят, в эпоху Тамерлана здесь стояла Елецкая крепость, что пала в бою; резня была лютая — оттого и «красная», под цвет крови). Предложить им сдаться — хорошо бы, но в поражение они не верят. До последнего будут драться, рассчитывая, что камрады своих не бросят.

Может, и не бросят, попробуют нанести деблокирующий удар. Однако на то мы и здесь, чтобы не дать фрицам даже шанса уцелеть, даже шанса!

От злости до боли стискиваю зубы. Как же я вас, твари, ненавижу! Ну ничего, сегодня мы вам ещё покажем, расчёт за всех погибших возьмём!

— Товарищ лейтенант, посыльный от комбата!

— Давай сюда.

Ординарец (комроты положен!) пропускает ко мне помятого и злого на вид сержанта. Да ты что, посыльный самого комбата — вот это да, вот это фигура! В его тени можно почувствовать себя на равных и со вчерашним взводным!

— Товарищ лейтенант, комбат приказывает немедленно продвигаться вперёд! Вы тормозите темп атаки! Если не сумее…

— Рот закрой.

Сержант мгновенно бледнеет и теряет весь свой запал.

— Где оружие?!

Уставившись на меня, белобрысый малый тянет из-за плеча ППД. Ого! Комбат своих посыльных уважает.

— Значит, так, сержант, поступаешь в моё временное распоряжение. Двигаешь вперёд, присоединяешься к головной группе; поведёшь бойцов — как никак младший командир, да ещё с пистолетом-пулемётом!

— Товарищ лейтенант, так я должен…

— Ты должен приказ комбата выполнять! Немедленно продвигаться… вперёд… а у меня в роте так мало лихих бойцов с автоматами, как раз тебя и не хватало! Всё, выполнять. Командиру я сам посыльного отправлю.

Ошарашенный таким поворотом событий, малый медленно потопал вперёд, туда, где головной взвод готовится к очередному броску. Взводный ждёт лишь моей команды; но я не спешу класть людей в лобовой атаке, понимая, что у противника есть преимущество в огневой мощи. На вечное командирское «давай-давай» также реагировать не собираюсь — бессмысленно потеряв людей и откатившись, мы немцев не выбьем. Надо думать.

Специфика городских боёв в значительной степени отличается от полевых схваток. Если здесь и возможен какой-то манёвр, фланговый обход, то, скорее, под землёй — немцы планируют огневую схему обороны таким образом, что опорные пункты находятся под прикрытием друг друга. Хотя, с другой стороны, выбей хоть один, и схема ломается…

Про подземные ходы я уже думал. Аникеев коротко объяснял мне, что один начинается ниже Собора, а заканчивается у Ельчика под чернослободским мостом. Можно попробовать, но слишком далеко назад придётся посылать бойцов. Да и скольких я отправлю? И где они вынырнут? Немцы закрепились на гребне высоты у Собора; все, кто поднимается от реки — в том числе и мои люди, если пройдут ходом, — находятся под огнём. Нет, тут нужно пробовать проверенные варианты.

— Самойлов, давай к расчёту «максима». Пускай со всех ног дуют к Покровскому храму…

— Это где?

— Это позади тебя, обернись назад, дурень! Так вот, пускай поднимают свою бандурину на колокольню, с ними Виктора Федюнина отряди. У него ведь трофейный карабин со с снайперовским прицелом?

— Так точно.

— Ну вот его к пулемётчикам, пусть долбят по огневым точкам. Зови сюда Одинцова.

Лейтенант Михаил Одинцов, комвзвода 1 — крепкий молодой командир, невысокий, но коренастый, кряжистый. По-крестьянски нетороплив, но смекалист и, что важно, за спинами подчинённых не прячется. Такой мне сейчас и нужен.

— Миша, сможешь собрать штурмовую команду? Давай всех, кто с автоматами, забирайте последние гранаты. Все ручники дам в прикрытие. Вам до дома добежать, а там уж гранатами в окна. Две гранаты на комнату, и, считай, никого в активе не осталось.

Комвзвода 1 лишь уверено кивнул в ответ.

— Ну, тогда вперёд.

С Богом…